Хуако Ф.Н. Проблема авторства... (ГЛАВА III)

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИРИЧЕСКОЙ  ПРОЗЫ ПИСАТЕЛЕЙ СОВРЕМЕННОГО ПОКОЛЕНИЯ

При поэтапном исследовании процесса развития лирической повести в адыгейской литературе возникает вполне закономерная необходимость анализа создаваемых сегодня произведений рассматриваемого жанра. Исходя из этого обратимся к творчеству тех современных писателей, в прозе которых ясно прослеживаются лирические мотивы.

Продолжая традиции старшего поколения адыгских прозаиков -- Аскера Евтыха, Тембота Керашева, Юсуфа Тлюстена, а затем и Хазрета Ашинова, -- в литературу приходят писатели-лирики более молодого поколения, создавшие нечто новое, но не утратившие того положительного опыта, который был накоплен адыгейской лирической прозой благодаря творчеству ее основоположников.

Одним из представителей нового поколения адыгейских писателей является Пшимаф Кошубаев, начавший свой творческий путь во второй половине 60-х годов и продолжающий традиции исповедально-лирического стиля, уже установленные в адыгейской литературе Аскером Евтыхом и Хазретом Ашиновым.

Пристальное внимание читателей и литературоведов привлекла повесть Пшимафа Кошубаева «Семь дождливых дней», вошедшая в сборник, который был издан и издательством «Современник» в 1974 году. По сравнению с другими произведениями сборника, повесть «Семь дождливых дней» вызвала живой отклик критики. Свое мнение о ней высказали такие известные писатели и литературоведы, как И. Машбаш, Т. Чамоков, Х.Тлепцерше, У. Панеш. Все они признали, что повесть начинавшего в те годы прозаика Пшимафа Кошубаева явилась очень удачным началом его писательской деятельности и оказалась значительным событием в литературной жизни адыгейского народа.

Еще молодой тогда автор, принадлежащий к третьему поколению адыгейских писателей-лириков, Пшимаф Кошубаев не отказался от использования в своем творчестве опыта мастеров художественного слова предыдущих поколений  --  Аскера Евтыха и Хазрета Ашинова. Это во многом проявляется и в его повести «Семь дождливых дней». Действие повести развивается в двух временных плоскостях  --  настоящем и прошлом,  --  что очень знакомо читателю еще по произведениям Аскера Евтыха («След человека») и Хазрета Ашинова («Водяной орех», «Всадник переходит бурную реку»). Такая форма повествования позволяет автору в полной мере воссоздать психологическую картину переживаний героя в настоящем, а также правдиво отобразить их реальную подоплеку в прошлом. Те поступки героя, которые в начале повести кажутся непонятно жестокими и необдуманными, по мере развития действия все более проясняются. В конце концов читатель понимает, почему Касей Шиблоков, потеряв жену, ожесточился, стал грубым даже с любимым сыном и возненавидел любимицу покойной жены  --  милую собачонку Лябичу. Таким образом, заглянув в воспоминания Касея, а вместе с этим и в его мир, в его душу, читатель меняет свое отношение к главному герою: неприязнь и осуждение сменяются сочувствием и сопереживанием.

По мнению Х. Тлепцерше, в «центре ее (повести  --  Ф. Х)  --  судьба молодой женщины Даханы».[1] Однако, на наш взгляд, центр повести равномерно разделен на два ядра  --  судьба Даханы и активная внутренняя борьба, происходящая в душе Касея и находящая выход в его воспоминаниях. Вообще, вся повесть построена на воспоминаниях Касея, приходящих к нему в течение семи дней. Такой способ изложения помог писателю разграничить определенные этапы в изменении умонастроения Касея. Притом каждая глава сопровождается эпиграфом, в качестве которого Пшимаф Кошубаев использует народные пословицы и поговорки. Эти несколько строк удивительно точно и лаконично отражают суть каждой главы. Таким образом, проживая в своих воспоминаниях еще одну жизнь, Касей меняется с каждым часом все больше и больше, и тот, с кем читатель встретился в первой главе значительно отличается от того, кто вернулся домой в день седьмой. Это заметно отразилось на отношениях Касея с сынишкой Капланом и собачонкой Лябичей.

С первых строк своей повести автор приоткрывает завесу неизвестности над причиной, заставившей Касея Шиблокова ожесточиться и озлобиться против сына, прекрасным отношениям с которым еще недавно завидовал весь аул. Олицетворением прошлого и настоящего в жизни Касея стали его собаки. Одна из них, Лябича, прожила в семье Шиблоковых долгое время, была свидетельницей всех бед и радостей, случившихся в доме. К тому же, была любимицей Даханы и не отходила от хозяйки до последней минуты ее жизни. Касею казалось, что Лябича пытается напомнить ему о смерти жены и обвинить его в случившемся. Однако, с момента трагедии прошел год, и Касей попытался жить настоящим: «Нельзя же теперь всю жизнь думать о прошлом, всю жизнь вспоминать покойную Дахану. Мертвых слезами не воскресишь, а ему, Касею, еще надо жить, он еще силен и совсем не стар, черт возьми...»[2] С такими мыслями Касей привел новую собаку, рыжую Мишид, но мира во дворе не воцарилось, как не воцарилось его и в душе Касея: «... две собаки, как и две правды, никогда не уживутся на одном подворье...».[3] И Касей принял решение  --  он приказал Каплану застрелить Лябичу, надеясь таким образом избавиться от тяжелых воспоминаний и начать жить только настоящим.

Но самое страшное во всем этом то, что в своем безотчетном стремлении к новой жизни Касей чуть не потерял самое дорогое, что осталось у него от Даханы, от прошлого  --  сына Каплана, его любовь и свою любовь к нему: «Показалось вдруг, что этот мальчик с глубокими, темными глазами матери стал за этот год совсем чужим, что он, также как криволапая Лябича, мешает ему забыть прошлое, мешает начать жизнь сначала.»[4] Распалившись и приказав сыну расправиться с Лябичей, Касей понял, что с ним случилось что-то очень страшное  --  «стыдное, жуткое, нечеловеческое», он «почувствовал где-то в глубине души недобрый всплеск ненависти... к собственному сыну».[5]

И, видимо, желание убежать от этого чувства и погнало Касея прочь из дому. На протяжении всей повести Касей неприкаянно бродит по аулу, и настойчивые воспоминания безжалостно гонят его туда, где прошлое видится еще четче, еще яснее  --  к дому родителей Даханы, здесь Касей познакомился со своей будущей женой, или на ферму, здесь Дахана работала. События многолетней давности встают перед ним одно за другим, и он переживает их вновь и вновь. В какой-то момент накал эмоций доходит до того, что душа и разум Касея теряются в этом огромном мире: «А может, вовсе и не было здесь никакой мазанки, в которой родилась Дахана? Может, и никакой Даханы и не было? Может, ничего никогда не было? Может, я только жить начинаю?».[6] Но Касей быстро приходит в себя, и воспоминания плавно текут дальше.

Здесь, на пути к дому родителей Даханы, и начинается другая сюжетная линия, которая развивается в воспоминаниях главного героя, когда Касей Шиблоков начинает вспоминать историю зарождения его любви к Дахане. Форма повествования становится довольно своеобразной. И хотя герой рассказывает от своего лица, перед читателем эти события проходят не только через мироощущение Касея. Перед мысленным взором читателя ясно встает и все то, чем жила, о чем думала и на что надеялась сама Дахана. Таким образом, Дахана воспринимается не как отвлеченный объект, о котором идет речь в рассказе Касея, а как реальное субъективированное лицо, активно принимающее участие в действии. В этом и состоит своеобразность стиля произведения: в повествовании помимо одного лирического героя  --  рассказчика, присутствует другой лирический герой ( вернее, героиня ) со своими эмоциями, чувствами и переживаниями, причем они настолько реальны, что порой кажется, будто нить повествования переходит к тому, о ком идет рассказ.

Благодаря этому необычному приему писатель добился того, что история зарождения и развития любви двух молодых людей воспринимается очень живо и непосредственно. Ведь читатель имеет возможность узнать о чувствах Даханы и Касея со слов самих героев, а кто, как не они сами, лучше знают об этом?

И вот здесь, во время знакомства Даханы и Касея, главная героиня начинает все больше раскрываться, а ее образ обрастает все новыми и новыми чертами. И по мере развития повествования Дахана предстает перед читателем как умная и порядочная девушка, которая своей гордостью и красотой сумела завоевать сердце такого отчаянного парня, каким в то время был Касей. Она прекрасно понимала, что характер у него тяжелый и жить с ним будет нелегко, однако любила его всей душой, надеясь покорить его женской силой  --  силой любви.

Но вот они поженились. Пшимаф Кошубаев очень точно передает обычное состояние невесты в день свадьбы  --  здесь и тревога перед неизвестностью, ожидающей ее в будущем, и радостное ожидание счастья, и страх не понравиться старшим, и еще многое другое... Но больше всего Дахану в тот день мучила тревога, она словно предчувствовала, что не все в ее жизни с Касеем будет гладко. А хмурый день свадьбы как раз соответствовал мрачному настроению Даханы.

В подтверждение того, что Дахана является таким же полноправным лирическим героем, как и Касей, автор вводит на страницы повести небольшую, но очень яркую исповедь Даханы  --  любящей женщины, жены и матери. Ее голос слышится Касею сквозь шелест дождя, и каждая строчка этого монолога наполнена любовью, нежностью и надеждой. Ведь, несмотря на все трудности, которые Дахана перенесла во время совместной жизни с Касеем «благодаря» его неуемной гордости и тяжелому характеру, она была счастлива так, как может быть счастлива только любящая женщина. Обрести это счастье ей помогла любовь: «Бывало так, что я ложилась вечером обиженная на тебя и на всю жизнь. Но приходило утро, солнце заглядывало к нам в узкое окно, я видела тебя, мирно спящего, снова радовалась жизни и снова думала, что нет счастливей меня женщины на всем белом свете!».[7]

Да, самообвинение и самобичевание Касея справедливы  --  ведь он не смог вовремя и по достоинству оценить тот бесценный дар, который был ниспослан ему свыше  --  искреннюю и бескорыстную любовь такой женщины, как Дахана. но у него есть то, что может оправдать его перед собственным прошлым. Ведь Дахана любила его и она была счастлива, а подарить счастье близкому человеку, даже не сознавая этого  --  это самое прекрасное из всего, на что способен человек. И если Дахана за свою недолгую жизнь успела испытать счастье любви и материнства, то Касей имел полное право открыто смотреть в лицо своему прошлому и в глаза своему сыну.

Но в жизни Даханы было гораздо больше страданий и разочарований, чем счастья и радости. Горе по пятам преследовало семью Шиблоковых. Не все было гладко в отношениях Даханы и Касея, всегда уверенного в своей правоте и не желавшего ни с кем считаться.

Вообще, тема отношений мужчины и женщины, которую с особой остротой поднял Хазрет Ашинов в книге «Всадник переходит бурную реку», продолжена Пшимафом Кошубаевым в повести «Семь дождливых дней». Касей, подобно Лаурсену, зачастую не может заставить себя признать очевидную правоту жены. Он злится, когда она оказывается лучше, честнее или умнее его. Так, однажды, друг Касея Хаджимос уговорил его увезти воз колхозной пшеницы. Когда Дахана узнала об этом, она с трудом убедила Касея вернуть ворованное. Касей привез пшеницу обратно на ток, и оказалось, что Хаджимос и не собирался воровать, подстроив все так, чтобы очернить Касея. Но вместо того, чтобы признать правоту жены и поблагодарить ее за спасение, Касей обозлился и еще долго не мог простить ей того, что она оказалась честнее и умнее его. Зато этот случай продемонстрировал Касею всю непорядочность его «друга» Хаджимоса.

Позже, когда началась война, Хаджимос зашел еще дальше  --  он оказался предателем. В самом начале войны все мужчины ушли на фронт (в их числе и Касей), Хаджимос же остался в ауле под прикрытием «липовой» справки. А Касея ранили, он вернулся в аул и, не задерживаясь дома, ушел в лес к партизанам.

Война, как рентгеновский луч, обнажила душу и совесть каждого. Касей, при всей своей неуживчивости, вспыльчивости и замкнутости, оказался отважным бойцом и настоящим патриотом. Зато всем стало ясно, что Хаджимос  --  низкий трус и подлый предатель. С приходом немцев он был назначен старостой аула, и уже никто не мог ему помешать чинить зверства над своими бывшими соседями. А простые, неприметные труженики с приходом фашистов обнаружили силу духа и ненависть к врагу, которую в условиях мирной жизни никто бы и не заподозрил. Так, старый Хаджумар оказался настоящим партизаном, а соседка Даханы Рахмет распространяла по аулу партизанские листовки. Не осталась в стороне от общего дела и Дахана. Она переписала часть листовок и помогла Рахмет их расклеить, но вскоре горько поплатилась за это. Хаджимос узнал ее почерк и пришел к ней с грязными предложениями, угрожая выдать ее в случае отказа. Закончилось все тем, что Дахана оказалась по пояс в ледяной воде и стояла там до тех пор, пока не потеряла сознание... Спустя некоторое время Касей повесил Хаджимоса, отомстив за жену, но болезнь так и не отступила. Еще многое перенесла Дахана, и самое страшное  --  смерть старшего сына Аслана. Она долго болела, но все это время Касей был рядом с ней. И здесь ему не в чем себя упрекнуть  --  он сделал все, чтобы Дахана ушла из жизни спокойно, без тяжести на сердце. Он любил ее и не стеснялся своих слез, когда она умерла  --  ведь это были те слезы, которых может не стесняться настоящий мужчина.

Постоянным спутником всех событий, происходивших в жизни Даханы и Касея, был дождь, который был использован писателем в качестве художественного символа. В этом плане повесть Пшимафа Кошубаева очень напоминает повести Хазрета Ашинова, в которых часто использовалась символика. Многие события в жизни семьи Шиблоковых сопровождались дождем. Свадьба Даханы и Касея  --  дождь с громом, Касей крадет колхозную пшеницу  --  дождь, Шиблоковы строят новый дом  --  снова дождь, мешающий работе. День, когда Дахана ушла из жизни, тоже был дождливым... И даже сейчас, в настоящем, когда Касей приказывает сыну убить Лябичу,  --  опять дождь. Дождь сопровождает Касея один долгий день, когда он остается наедине со своими воспоминаниями, дождь является свидетелем того, как он приходит в себя, ужасается содеянному и бежит домой, боясь опоздать. Но маленький Каплан оказался мудрее отца. Он не только убил Лябичу, но и со слезами на глазах просит у нее прощения: «Прости меня, Лябича, прости, ты одна была единственным ее ( Даханы  --  Ф. Х. ) другом.»[8] Прибежав домой, Касей с радостью увидел во дворе Лябичу и Каплана. Мудрый сосед Мамык понял состояние Касея и причины его: «Память свою все равно со двора не прогонишь, и что человек без памяти? Это, почитай, уже и не человек...».[9]

Так после одного из дней, проведенного наедине со своими воспоминаниями, Касей понимает, что ни к чему бояться прошлого, тяготиться им и убегать от него. Тот светлый след, который оставила после себя Дахана, будет всегда освещать жизнь ее мужа и сына. Судьба этой женщи- ны  --  достойный пример того, какой должна быть в мирное время жена и мать, а в смутные годы  --  дочь своего народа.

Критика по достоинству оценила повесть Пшимафа Кошубаева «Семь дождливых дней». В предисловии к книге Пшимафа Кошубаева В.Чалмаев пишет: «Мир, заключенный в тесные, на первый взгляд, рамки семи будничных дней, оказывается напряженным, драматичным, захватывающим».[10]

Х. Тлепцерше оценивает это произведение, как повесть, в которой «писатель реализовал наиболее полно и художнически зрело свои творческие замыслы».[11]

У. Панеш точно отмечает художественные особенности повести: «Насыщенное острой проблемностью повествование вмещается автором в ограниченное во времени, но сложное по структуре и напряженное действие. Фабульная линия, прослеженная с определенной последовательностью и поданная в завершенном виде, имеет существенное значение для восприятие идейно-художественной мысли произведения».[12]

Мнение критиков полностью совпадает в том, что повесть «Семь дождливых дней» явилась несомненной удачей начинавшего в те годы писателя-лирика Пшимафа Кошубаева и стала значительным событием в литературной жизни Адыгеи.

Одним из наиболее ярких произведений Пшимафа Кошубаева о любви по праву считается его ранняя повесть «За сердце дарят сердце» («Гум пай гу аты»), увидевшая свет в 1969 году. На первый план здесь писатель выдвигает своего лирического героя и изображает процесс его духовных исканий, продолжая таким образом проблематику произведений Хазрета Ашинова. Причем, подобно большинству героев Хазрета Ашинова, герои повести Пшимафа Кошубаева -- молодые люди, будущие интеллигенты, однако интеллигенты не сформировавшиеся, находящиеся на стадии нравственного и интеллектуального становления. Речь в повести идет о студентах-первокурсниках. Пшимаф Кошубаев очень метко и художественно точно изображает процесс адаптации вчерашних школьников к этой новой для них атмосфере, новому миру с совершенно иными законами, правилами и требованиями. На протяжении всей повести читатель живет вместе с ее героями, радуясь их успехам и тревожась, когда у кого-то из ребят возникают проблемы.

Для более полного воспроизведения яркой, насыщенной и разнообразной студенческой жизни, для более точного отображения неординарных и индивидуальных характеров студентов автор использовал эпическое изображение действительности, охватив, тем самым, целый мир открытий, радостей и волнений, в котором живет современная студенческая молодежь. Но, наряду с этим, большое внимание в повествовании уделил писатель и лирической линии, постоянно связывая с ней развитие сюжета и с помощью лирических красок придавая образам своих героев яркость и неповторимость. Лирическая ткань обусловила достоверность и реалистичность повествования, оживила образы, грозившие оказаться надуманными и наполнила эмоциональностью конфликты. К тому же, несомненно то, что выбрав основным содержанием сюжета историю любви двух молодых людей, автор просто не смог бы обойтись без лирического отображения этой стороны повествования.

Таким образом, совместив эпический и лирический подходы к изображению драматических поворотов в судьбах героев, Пшимаф Кошубаев попытался максимально использовать общепризнанные достоинства лирической прозы -- ее эмоциональность, чувствительность и умение показать внутренний мир человека, избежав в то же время таких «недостатков», как отсутствие ясно выраженного сюжета, непоследовательность и неспособность «охватить личность героя целиком».[13]

Однако, признавая наличие в произведении эпического и лирического начал, У. Панеш отмечает, что «... эпическая стихия срабатывает гораздо слабее».[14]

Главный герой повести «За сердце дарят сердце» нетипичен для наших дней, дней, когда молодежь принято обвинять в бездуховности, отсутствии каких-либо нравственных ценностей и в чрезмерной практичности, порой граничащей с наглостью. Сафер -- скромный, порядочный парень, застенчивый и стесняющийся своей внешности, неисправимый романтик и начинающий поэт, усидчивый и трудолюбивый. Возможно, в начале 70-х годов, когда повесть только увидела свет, такой тип молодого человека был широко распространен, но сегодня он -- большая редкость, а потому образ, выведенный в повести, частично утратил свою актуальность. Тем не менее, остались все такими же злободневными и насущными многие другие, возникающие в молодежной среде, проблемы, вопросы и конфликты, которые Пшимаф Кошубаев поднял в своем произведении.

Так, в образе однокурсника Сафера -- Бирама, виден легко узнаваемый в наши дни лентяй, подлец и карьерист, не гнушающийся ничем ради удовлетворения своих низменных интересов. Не думая ни о чем и ни о ком, кроме самого себя, Бирам заставил самовлюбленную, но слишком доверчивую и неопытную Асиет полюбить себя, затем, добившись своего, обманул и бросил девушку, жестоко растоптав и предав ее чувства. К сожалению, эта ситуация типична и даже более актуальна сегодня, спустя почти тридцать лет, будет она актуальна и в будущем, до тех пор, пока есть на свете подлость и трусость. Пшимаф Кошубаев тактично и ненавязчиво, но в то же время остро и психологически точно раскрывает перед читателем личную драму девушки, доверившей подлецу свои сокровенные мысли и чувства. Вместе с Асиет мы испытываем боль унижения и отчаяния, раскаяние от совершенной ошибки и ненависть к негодяю, предавшему ее.

Тема любви красной нитью проходит через все повествование. Причем в лирическую ткань произведения вплетена не одна, а несколько интимных линий. Ведущая -- это безответная любовь Сафера к Асиет, уходящая своими корнями еще в школьные годы. Ребята жили в одном ауле, учились в одном классе, и именно тогда у Сафера появились две страсти -- Асиет и поэзия.

Но они по-разному отвечали на его чувства: если творчество приносило парню радость и удовольствие, -- он всей душой отдавался этому процессу, испытывая при этом сладость самоутверждения, -- то Асиет не желала замечать его: ее сердце оставалось безучастным к искренним чувствам и немного наивным стихам Сафера.

Однако юношеская любовь Сафера хоть и романтична, но скорее поверхностна, нежели серьезна. Думая об Асиет, парень восхищается ее внешностью, но совсем не пытается анализировать ее внутренний мир, характер и поведение. Сафер мечтает о девушке, пишет стихи -- он целиком занят своими эмоциями, чувствами и переживаниями. И хотя повествование ведется от лица автора, внутренний мир Сафера раскрывается перед читателем в полной мере, так, словно сам лирический герой рассказывает о своих мыслях. Сгорая от любви к Асиет и надеясь на взаимность, Сафер пишет: «Возьми, отдаю тебе свое сердце...»[15] ( Здесь и далее перевод наш.  --  Ф. Х. ) Но самовлюбленная и гордая девушка не оценила искреннее и чистое чувство парня, оставшись холодной и безразличной к его порыву.

Позже, поступив в институт вместе с Асиет, Сафер постепенно начинает присматриваться к ее личным качествам, замечать ее недостатки и даже недостойное порой поведение. Видя, как Асиет потеряла голову от любви к Бираму и унижается перед ним, Сафер переживает за девушку, жалеет ее, пытается образумить, но постепенно ореол, окружавший Асиет в глазах парня, исчезает, а вместе с ним исчезает и страсть.

В конце повести Асиет понимает, что она отвергла бесценный дар -- сердце любящего человека. Девушка пытается исправить свою ошибку, но поздно... Сафер уходит и говорит ей: «Теперь мои глаза открылись. Помнишь, я написал тебе: «Возьми, я отдаю тебе в дар свое сердце, согрей его, ведь перед нами большая дорога.» Это правда, но теперь наши пути расходятся...».[16]

Автор сам сочувствует девушке, совершившей две судьбоносные ошибки. За внешне неприметной, скромной внешностью Сафера она не сумела разглядеть большое, горячее и любящее сердце, а за красивой, показной личиной Бирама -- мелкую душонку подлеца и труса. Эти ошибки стоили ей счастья.

Пшимаф Кошубаев со всей отчетливостью и психологической точностью раскрывает личную драму Асиет, и порой внутренний мир девушки встает перед читателем также выразительно, как мысли и чувства главного героя -- Сафера. Таким образом, вместо одного лирического героя в некоторых местах повести автор выводит на первый план двух, вернее, героя и героиню, -- Сафера и Асиет, история интимных переживаний которых и составила основную сюжетную линию произведения.

Но Пшимаф Кошубаев не «зацикливается» на этой стороне повествования и расширяет сюжетные рамки повести, вводя в произведение относительно большое количество персонажей, конфликтов и описаний, смело переходя из одной временной плоскости в другую и даже меняя форму повествования -- от рассказа автора к монологу самого главного героя, и обратно. Примечательно то, что вести рассказ автор доверяет своему герою лишь тогда, когда последний оказывается в родном ауле, у себя дома. Возвращая Сафера к его корням, Пшимаф Кошубаев как бы снимает с себя ответственность за мысли и чувства своего героя и предоставляет возможность ему самому выразить их, понимая, как это важно для Сафера. И лишь здесь, дома, рядом с родителями, друзьями и соседями, парень раскрывается полностью и становится гораздо более близок читателю, чем тогда, когда он был в городе, в чужой для него атмосфере. Именно в такой момент откровения Сафер рассказывает о своей давней любви к Асиет, о своей страсти к стихам, о своих мечтах и желаниях. Наблюдая за Сафером в этой, привычной для него обстановке, читатель понимает, что парень поступил в пединститут не ради того, чтобы быть рядом с Асиет, как это может показаться на первый взгляд, а по призванию. Оказывается, что Сафер очень любит детей, да и они души в нем не чают, отвечая ему взаимностью. Вся соседская детвора начинает толпиться во дворе Сафера, лишь прослышав о его приезде. А поход с ним в лес, за цветами -- это целый ритуал, настоящий праздник для детей. Сафер, как и всякий поэт, очень любит цветы, и автор отводит им целое «лирической отступление» в монологе Сафера: «Раз увидев солнечный свет, цветок встрепенется, встанет, распустится и поживет немного, радуя глаз, украшая землю и распространяя аромат; но потом опускается, увядает, сворачивает свои лепестки и уходит туда, откуда пришел -- в землю.»[17] Такое поэтичное восприятие мира характерно для Сафера не только при мыслях о цветах. Молодой человек видит поэзию буквально во всем, что его окружает. Он обладает замечательным и редким даром -- находить прекрасное ( в жизни, в людях, в природе ) и радоваться ему. Однако, чем сильнее развито у человека это эстетическое отношение к окружающему миру, тем острее и больнее воспринимает он зло, равнодушие и ложь, которых, увы, предостаточно в нашей жизни. Так и Сафер, столкнувшись с безразличием Асиет и подлостью Бирама, сильно обжегся и тяжело переживал случившееся. Правда, нельзя сказать, что он сдался без борьбы. Парень долго пытался завоевать любовь Асиет и, чувствуя свою ответственность за нее, поддерживал девушку в трудное для нее время. Но, оправившись с помощью Сафера от потрясения, нанесенного ей Бирамом, Асиет не сразу осознала, какой человек был рядом с ней все это время и поняла это слишком поздно: Сафер, потеряв надежду на взаимность, обнаруживает, что любовь угасла, и уходит...

Что же касается Бирама, то и здесь Сафер попытался изменить ситуацию. Сначала он предпринимает попытки поговорить с Бирамом, но негодяй продолжает унижать Асиет и по-хамски вести себя на занятиях. Не выдержав, Сафер избивает его, но после раскаивается, прекрасно понимая, что кулаками человека не изменить. Пшимаф Кошубаев не стал применять банальную мажорную развязку этого конфликта -- Бирам не изменился, он остался все тем же подлецом и «донжуаном», а Сафер уехал. Такой финал, как нам кажется, выглядит более убедительным и жизненно правдивым.

Однако, одна маленькая деталь в финале повести позволяет читателю надеяться на то, что жизненные трудности не сломили Сафера в самом начале его творческого пути, и молодой поэт еще сможет побороться со злом и многое сказать людям в своих стихах. Перед отъездом он узнает о том, что в областной газете появилось его стихотворение, посвященное Асиет, и, уходя, говорит друзьям: «Я скоро вернусь...»[18] У читателя есть все основания верить молодому поэту. Ведь на протяжении всего повествования раскрывались лучшие его качества -- честность, принципиальность, трудолюбие и верность мечте. Несмотря на свою скромность и застенчивость, Сафер становился горяч и многословен, когда требовалось отстоять свою идею или выступить против несправедливости. Зато он начисто лишен тщеславия и показного бахвальства. Да, он хочет добиться успехов на том поприще, которое избрал для себя, но он никогда не станет хвастаться своими достижениями. Мечта Сафера -- стать настоящим поэтом и дарить своими стихами радость людям. Никогда не забывающий о своих корнях и о земле, где он родился, он мечтает написать стихи, посвященные родным местам и реке, протекающей там, как это сделал Гоголь, посвятив свои строки Днепру. Сафер с любовью вспоминает о родных берегах, но он немного не уверен в своих силах: «Наша река ничуть не хуже Днепра, но где мне взять такие сильные слова, которые нашел Гоголь, кто мне их подскажет ?!»[19] Мечта Сафера обязательно исполнится, у него есть все для этого -- и талант, и любовь к родной земле, которая движет им, и целая жизнь впереди.

На протяжении всего повествования автор часто возвращается к самому процессу создания стихов и посредством мысли Сафера наглядно и убедительно описывает творчество поэта. В его (автора) восприятии стихосложение часто ассоциируется с огнем, и он считает, что только сильное чувство способно поддержать пламя вдохновения в груди поэта: «Если нет воздуха, то огонь потухает...».[20] А вот как писатель представляет себе непосредственно момент рождения лирики: «Стихи возникают между двумя огнями. Когда эти огни соединяются, языки пламени буквами покрывают бумагу, и тепло, исходящее от двух огней, согревает буквы, у них появляется сердце, глаза, руки, они образуют стихотворные строки...».[21] Такое оригинальное толкование процесса стихотворчества еще раз подтверждает своеобразность видения окружающего мира главным героем, а вместе с ним и его создателем. Становится ясно, что в душе оба они -- настоящие поэты и отдают своему творчеству все сердце без остатка. Именно поэтому не возникает и тени сомнения в том, что Сафер в конце концов добьется того, к чему стремится, а Пшимаф Кошубаев создаст еще немало замечательных произведений.

Рядом с Сафером постоянно находятся близкие ему люди -- родители и друзья. Они всегда помогут советом, поддержат в трудную минуту и разделят с ним радость.

Интересен образ отца Сафера -- Мухаба. Он -- бывший фронтовик и честный труженик, пример его жизни достоин подражания, и Сафер часто вспоминает его слова, а иногда мысленно советуется с ним. Парня очень удивляет подход отца к вопросу о том, что такое счастье: «На этом свете нет человека счастливее меня, -- постоянно повторяет Мухаб, -- миновать все пули, вернуться домой живым и здоровым, -- я не знаю счастья большего, чем это.»[22] Сафер внимательно слушает отца, но его представления о счастье несколько иные. И это неудивительно -- ведь он принадлежит к другому поколению, поколению, не знавшему войны и не умеющему ценить радость мирной жизни. К тому же взгляд человека на этот вопрос строго индивидуален, каждый понимает счастье по-своему, сколько людей, столько и мнений. Сафер тоже пытается разобраться в своих мыслях по этому поводу, но ему никак не удается прийти к конкретному выводу. И это понятно -- испокон веков человечество пытается ответить на эти вопросы: «что такое счастье?» и «в чем смысл жизни?». Каждый человек рано или поздно решает их для себя, и от того, какой он сделает выбор, зависит то, как он построит свою жизнь. Сафер обязательно найдет ответ на все вопросы, ведь он уже на правильном пути: «Чтобы быть счастливым, нужно любить свое дело, свою мечту, идти к ней день и ночь, и если она сбудется, считать себя самым счастливым человеком на свете».[23]

Кроме родителей, рядом с Сафером его друзья -- Казбеч, Биназ, Назир и многие другие. Вообще, Пшимаф Кошубаев, не ограничиваясь описанием внутреннего мира своих героев, рисует обширную и подробнейшую картину студенческой жизни, вводя в повествование много новых персонажей. Каждому из многочисленных однокурсников Сафера автору удается придать индивидуальность и неповторимость. Так, немного чудотковатый Каншау -- вечный предмет насмешек друзей -- оказался добрым человеком и верным другом. Он очень переживает за Сафера, видя, как тот страдает из-за своей несчастной любви, но не знает, как помочь другу. Или Казбеч, который без колебаний и лишних разговоров уходит с праздничного новогоднего вечера вслед за Сафером, лишь почувствовав, что у друга не все в порядке и понимая, как тяжело ему сейчас. И действительно, в тот момент Сафер очень нуждался в дружеской поддержке.

Все ребята разные -- кто-то не в меру ленив, кто-то чересчур хвастлив, а кто-то способен и на подлость. Именно это многообразие характеров и придает героям Пшимафа Кошубаева ту реалистичность и жизненную правдивость, которая отличает произведение настоящего мастера.

Повесть «За сердце дарят сердце» глубоко автобиографична и это проявляется не только в умелом изображении всей палитры человеческих взаимоотношений и характеров, но и в той подкупающей искренности, с которой автор повествует о реалиях студенческой жизни. Эта искренность свидетельствует о том, что писатель прекрасно знает то, о чем пишет, и любой человек, мало-мальски знакомый с молодежной средой, не сможет не заметить этого. Вместе с героями повести читатель проходит часть того сложного, но безумно интересного и наполненного событиями отрезка их жизни и юности, который представляет из себя обучение в вузе. Одновременно с Сафером он испытывает некоторую растерянность и замешательство, попадая в новую социальную среду, робость и неуверенность при знакомстве с другими абитуриентами, но постепенно лучше узнает новых друзей и привыкает жить в общежитии. Каждому, кто хоть однажды в жизни сдавал экзамены, тем более вступительные, хорошо понятен и близок тот шквал эмоций, который обрушивается на Сафера, когда он вместе со своими друзьями сдает экзамены и потом с замиранием сердца ожидает результатов. А эта, ни с чем не сравнимая радость, смешанная с некоторой долей удивления и гордости, которую испытывает новоиспеченный студент!

Пшимаф Кошубаев вводит читателя в мир студенческих проблем, наглядно и убедительно демонстрирует всю сложность и увлекательность жизни института, не обходя стороной и острых углов. Так, писатель не идеализирует работу преподавательского состава вуза. Как и в реальной жизни, в его повести все педагоги разные, каждый со своими достоинствами и недостатками, у кого-то их больше, а у кого-то меньше, кто-то любим студентами, а кого-то недолюбливают. Некоторые преподаватели сумели установить теплые и дружеские отношения с группой, а кого-то можно смело упрекнуть в необъективности и предвзятости. Соответственно меняется и отношение студентов к предмету: на одни занятия ребята ходят с удовольствием, а других стараются избегать. Читая повесть, читатель с головой окунается в студенческую жизнь, насыщенную различными событиями и мероприятиями, которых сейчас нет в действительности. Это и художественная самодеятельность, и тематические вечера, и комсомольские собрания, и кружки по интересам. Все это осталось лишь на страницах повести, от которых теперь веет духом зажигательной комсомольской жизни, вызывающей у старшего поколения легкую ностальгию по прошлому.

Эта повесть близка и интересна также и молодежи, потому что, несмотря на существенные перемены, происшедшие в обществе за тридцать лет с момента выхода повести в свет, молодые люди все так же заканчивают школы, поступают в институты, сдают экзамены и, наконец, влюбляются. И никакие социальные коллизии не в силах помешать этому. А потому повесть Пшимафа Кошубаева еще долго будет оставаться интересной и актуальной для разных поколений читателей.

Критика по-разному оценила повесть Пшимафа Кошубаева «За сердце дарят сердце». Были отмечены как достоинства, так и недостатки рассматриваемого произведения. Так, У. Панеш пишет: «Писатель, как видно, мыслил поведать не только об интимном чувстве. Он создал драматическую коллизию, в основе которой -- столкновение различных взглядов на мир».[24] Но в то же время критик подчеркивает: «Здесь много длиннот, повторений, ненужных сцен, пространных описаний, лишних фабульных ходов. Вот почему плотно налаженная драматическая коллизия иногда теряет напряженность и расплывается».[25]

Т.Чамоков, соглашаясь с мнением У.Панеша, объясняет отмеченные им просчеты писателя тем, что «автор избрал довольно трудный и сложный жанр современной литературы -- жанр лирической повести».[26]

А вот мнение известного адыгейского критика Х.Тлепцерше: «Уже в первой своей повести «За сердце дарят сердце» молодой тогда писатель обнаружил неоднозначный подход к действительности, стремление не только лирическими, но и эпическими средствами осваивать жизненный материал.»[27]

Интересным оказался вышедший уже гораздо позже, в 1982 году, русский вариант повести Пшимафа Кошубаева «Гум пае гу аты», названный иначе -- «Птицы покидают гнезда». Общее содержание произведения осталось прежним: окончившие школу выпускники приезжают поступать в вуз, и писатель раскрывает перед читателем полную картину студенческой жизни ребят-первокурсников. Но, изменив название произведения, автор изменил и его смысловую нагрузку: в этом варианте повести основное внимание акцентируется именно на том, как ребята, подобно оперившимся птенцам, оставляют родные гнезда и улетают во взрослую жизнь. Таким образом, писатель развивает эпическую сторону повести, в отличие от первого варианта, где превалирующей была лирическая струя -- любовь двух молодых людей и переживания главного героя.

В повести «Птицы покидают гнезда» Пшимаф Кошубаев дал своим героям другие имена, однако они, несмотря на это, остались легко узнаваемы. В образе Сальбия читатель сразу узнает Сафера, а в Нафисе -- Асиет из «Гум пае гу аты». Но некоторым своим героям автор придал новые, неожиданные черты, и от этого они очень изменились. Так, совершенно иным предстает Хусен, несущий в повести ту смысловую нагрузку, которую в адыгейском варианте нес образ Бирама. Он также обладает многими недостойными мужчины чертами характера, но при первом же его описании автор отмечает одну маленькую деталь в его внешности, которая как бы оставляет надежду на то, что в нем живет другой, положительный герой: «Лицо его производило странное впечатление -- красивые, ласковые глаза казались чужими на этом лице, с тяжелым подбородком и жестокими складками возле тонких губ».[28] Впоследствии окажется, что поданная автором читателю надежда на изменение Хусена в лучшую сторону не напрасна. Пшимаф Кошубаев дает своему герою шанс понять собственные ошибки и стать совершенно другим человеком, хотя такой поворот событий кажется немного неправдоподобным. Напомним, что писатель избежал этой упрощенности в первом варианте повести, когда Бирама не изменили ни уговоры, ни угрозы друзей, ни порицания руководства института.

По-иному предстает и друг Сальбия -- Юнус, которого автор описывает с изрядной долей юмора. Благодаря этому персонаж так и воспринимается с улыбкой. Лентяй и балагур Юнус, к месту и не к месту вворачивающий в свою речь забавные и характерные только для него слова-паразиты, -- объект беспокойства и забот всей группы, да еще и собственной молодой жены. И здесь писатель пошел по пути банального перевоспитания и волшебного изменения к лучшему своего героя. Когда друзья всерьез занялись Юнусом, он неожиданно сам увлекся учебой.

Есть в повести и совершенно новые персонажи. К таким можно отнести Олю -- однокурсницу Сальбия. В ходе повествования постепенно открываются неожиданные подробности ее жизни, например, то, что она уже была замужем, но муж бросил ее с маленькой дочерью. Автор рассказывает о судьбе Оли и Зулькада -- русского парнишки, выросшего в адыгейской семье. Молодые люди полюбили друг друга и поженились.

Довольно банальна концовка и другой мелодраматической линии. Хусен, бесчестно обманувший аульскую девушку Мариет, в конце концов понимает, как он ошибся, и сила любви помогает ему справится с собственными недостатками.

Так же традиционно писатель подходит и к основной интимной линии произведения. Безответная сначала любовь Сальбия к Нафисе в конце концов становится взаимной.

Такое упрощение драматических конфликтов значительно отдалило первый вариант повести от второго и оказалось не в пользу последнего. Оно упростило и практически свело на нет попытки писателя расширить жанровые и композиционные рамки произведения путем введения новых действующих лиц и за счет усложнения сюжета.

Несмотря на указанные недостатки, повесть остается интересным художественным произведением, поднимающим многие актуальные проблемы, касающиеся жизни молодежи и студенчества. И сегодня продолжают оставаться злободневными те вопросы, которые Пшимаф Кошубаев затрагивает в своей повести. Очень своевременно звучат споры ребят о дружбе и любви, добре и зле, верности и предательстве. Так, когда друзья решили помочь Хусену измениться, оказалось, что у каждого из них свой взгляд на то, как это можно сделать. Айдамир -- сторонник мирных методов, говорит: «А может, все-таки лучше было бы с ним поговорить по-человечески...».[29] Не соглашаясь с другом, Зулькад изрекает житейскую истину, с которой трудно не согласиться: «Доброта должна быть сильной и даже чуточку злой -- ровно на столько, чтобы человек мог защитить свои права и честь».[30]

Продолжая тему любви к природе, которую в своих произведениях поднимал еще Аскер Евтых, Пшимаф Кошубаев много внимания уделяет экологическим вопросам. Так, отец Сальбия, Шабан, произносит целый монолог на эту тему: «Пожалуй, пришло время, Сальбий, поберечь лесные цветы. Все меньше их становится».[31] И слова отца находят живой отклик в сердце Сальбия: «Почему родители редко разговаривают с детьми о природе? А школа? А так называемый школьный зоокабинет? Сколько зверьков там погибло! И это называется «воспитанием любви к природе»? А в праздник Нового года дети танцуют вокруг украшенной елки, поют песни, которые звучат издевательски: «Срубили нашу елочку под самый корешок!» Чему уж тут смеяться и радоваться? Не так ли незаметно и неосознанно входит в детские души равнодушие к чужому страданию?».[32]

Проблема, которую Пшимаф Кошубаев поднял на страницах своей книги, имеет огромное социальное значение в наши дни. Писатель не только четко сформулировал вопросы, касающиеся защиты окружающей среды, как это сделал Аскер Евтых в «Следе человека», он пошел дальше -- обозначил пути решения проблемы. Устами своих героев автор подсказывает, что единственный выход -- это правильное и систематическое экологическое воспитание подрастающего поколения. Любовь к природе, умение ценить, уважать и беречь ее -- все это уже не может быть искусственно привито взрослому человеку, поэтому основное внимание должно уделяться экологическому воспитанию детей. Чтобы находиться в действительной гармонии с окружающей средой, ребенок должен с малых лет видеть, слышать и чувствовать природу, впитывать ее положительный заряд. А это невозможно без помощи школы, которая является одним из основных и обязательных компонентов учебно-воспитательного процесса.

То, что Пшимаф Кошубаев поднял в своем произведении такие важные и актуальные вопросы свидетельствует о гражданской зрелости писателя, а то, как он преподнес это читателю -- о его художественном мастерстве. Однако, выход в свет повести «Птицы покидают гнезда» практически не был отмечен критикой, хотя несомненно то, что это произведение представляет большой интерес для современной молодежи -- ведь в адыгейской литературе это одно из первых произведений о студентах.

Однако эта тема оказалась не нова для общеадыгской прозы. Адам Шогенцуков повесть «Солнце перед ненастьем» (1963) также посвящает вопросам, которые волнуют подрастающее поколение. Сам автор говорил, что «повесть ставит проблемы воспитания молодежи и посвящена взаимосвязям молодежи и взрослых».[33]

Возвращаясь к творчеству П.Кошубаева, отметим, что одним из самых смелых и зрелых произведений его по праву считается повесть «Пророчество судьбы» («Шъыпкъэу къычIэкIыжьгъэ гущыI»), вышедшая в 1984 году на адыгейском языке. Смелость и новизна этого произведения накладывают свой отпечаток на кардинально новый и нетрадиционный образ главной героини -- молодой адыгейки, живущей в поисках своего счастья. Те черты, которыми автор наделил свою героиню, очень необычны и совсем не характерны для адыгской женщины. Сариет импульсивна, порой даже слишком вольна в выражении своих чувств, откровенна и непосредственна. Но эти качества, столь не характерные для всегда сдержанной и молчаливой адыгской женщины, не делают героиню менее привлекательной -- ведь ее человечность остается с ней при любых обстоятельствах, и именно это притягивает к ней людей. Душевность в сочетании с красотой физической — вот портрет Сариет, и автор не раз подчеркивает это, хотя порой сам ставит под сомнение правильность выбранного героиней пути. Этот внутренний диалог писатель облекает в форму спора Сариет с другом ее возлюбленного. Сариет признается: «Я не говорю, что я жила правильно, но я все делала так, как подсказывало мне мое сердце».[34]

Очень необычна композиция повести. Лирическая исповедь героини вкраплена в основную сюжетную линию и занимает довольно значительную часть произведения.

По пути в больницу, в машине, Сариет раскрывает свою душу перед другом любимого, рассказывая ему о неудачах в личной жизни, а также -- историю зарождения ее любви к Теучежу. Во время повествования создается впечатление. Что Сариет в чем-то пытается оправдать себя перед самой собой и ей очень важно мнение Кушука, хотя она и не показывает этого. Эта лирическая исповедь помогает читателю лучше понять героиню, и становится ясно. Что Сариет жаждет большой, светлой и чистой любви, которой она готова отдать всю себя, без остатка.

Эту мысль Сариет позже высказывает в разговоре с коллегой по работе: «Даже если бы я жила в куче золота, но без любимого, то мне ничего этого не надо».[35] Сариет не видит для себя счастья без любви, чисто по-женски веря в ее волшебную силу.

Образ героини П.Кошубаева безжалостно рушит давно устоявшийся в литературе и в жизни идеал адыгской женщины -- покорной, бессловесной и беззащитной перед мужем-тираном. Сариет же сама вольна в своих действиях и суждениях, он строит свою жизнь своими силами, не теряя при этом человечности, женственности и порядочности. Это -- новый тип адыгейки, нашей современницы.

В какой-то мере повесть Пшимафа Кошубаева перекликается с «Весной Софият» Адама Шогенцукова, а сама Сариет близка к главной героине Адама Шогенцукова своей неординарностью, смелостью и просто женским обаянием.

Критика оценила новизну и полемичность повести. К.Шаззо пишет: «Пожалуй, самой острой и решительной в постановке современных проблем стала последняя его (П.Кошубаева -- Ф.Х.) повесть «Пророчество судьбы», наиболее полно продемонстрировавшая особенности поисков писателя ныне. Повесть-спор, повесть-полемика с некоторыми из устоявшихся традиций в этике, морали, психологии народа».[36]

Тематика произведений Пшимафа Кошубаева разнообразна, и это еще раз доказывается тем, что сюжет другой его повести далек от интимной линии, хотя и здесь есть элементы лирики. Повесть «Звонкая сталь Асланбека», вышедшая в Москве в 1974 году, -- одна из целого ряда произведений, посвященных тяжелому и смутному времени -- годам Великой Отечественной войны. Пшимаф Кошубаев не стал обходить этой темы в своем творчестве и поднял в этом произведении сложные вопросы войны и мира, предательства и патриотизма, трусости и мужества. Небольшая по объему повесть вместила в себя все четыре года войны с их тяготами, лишениями и страданиями.

Действие повести начинается в августе 1941 года. Знакомство с ее главным героем -- старым кузнецом Асланбеком -- происходит с первой страницы, и с первых же слов автора читатель понимает, что за человек Асланбек и ради чего он живет. А живет он, как и миллионы других людей, только ради победы, ради того, чтобы вновь засияло над его родной Адыгеей мирное небо. Старый кузнец готов работать день и ночь, чтобы помочь армии, и он делает это. Его больно ранит то, что его сыновей не отправляют на фронт, и вот он решает, что в кузнице он сможет обойтись без помощников и наказывает сыновьям идти добровольцами. Аскер и Ахмед поддержали отца и вскоре ушли воевать. Асланбек остался работать один, но рядом с ним встала его жена, и старики делали все, что было в их силах и даже больше того. А в их силах было многое, потому что они свято верили в победу и всем сердцем, всей душой ждали ее. Именно эта вера и помогла нашему народу сделать невозможное -- победить фашистских захватчиков.

В эти трудные для всех дни старики черпали силу друг в друге, они поддерживали друг друга, и это облегчало их жизнь. До глубины души трогает нежное, заботливое отношение Асланбека к Гошегег, страдающей вдали от воюющих сыновей. Понимая, как ей трудно, он то ласковым словом, то добрым взглядом, а то и делом помогает ей. В этом и проявляется лиризм их отношений, тот лиризм, которым отличались взаимоотношения людей в те трудные годы.

Вообще, в повести присутствуют все необходимые атрибуты «военного» сюжета. Есть здесь место и патриотизму, и предательству, и подвигу. Злодеяния сына кулака Панеша Пшеунокова, ставшего на сторону врага, противопоставляются смелости старого Беча, помогавшего партизанам, и, конечно, подвигу молодой русской учительницы Людмилы Бодровой, ценой собственной жизни взорвавшей вражескую бронемашину.

Асланбеку и его жене пришлось вынести страшный удар -- весть о гибели обоих сыновей. Пшимаф Кошубаев очень мягко, но психологически точно рассказывает о реакции стариков на это известие. Первым страшную новость узнал Асланбек: «Асланбек смотрит на конверт, но глаза его не видят, они застыли на одной точке, он словно окаменел и почти ничего не слышит, к горлу подкатил ком, перехватило дыхание.»[37] Первой мыслью этого мужественного человека были слова: «Ты мужчина и не имеешь права показывать свою слабость.»[38] Сразу после этого он подумал о своей жене, о том, как она перенесет этот удар, и сможет ли вообще перенести. Его опасения были не напрасны: «Гошегег никак не хотела, не могла верить, что ее рослые, красивые сыновья так просто могли погибнуть. Она вечерами ложилась спать, не раздеваясь, и каждый раз, когда во дворе раздавались шаги, все думала, что вернулись ее сыновья».[39]

Но судьба сжалилась над стариками, не позволив им остаться одним в старости. Закончилась война, и однажды в аул пришел молодой лейтенант, который передал Асланбеку кинжал его сына. Архип рассказал старику о гибели Ахмеда, и потрясенный Асланбек попросил парня остаться с ними: «Ты боевой друг моих погибших сыновей, значит, и мой друг. Никого другого, кроме тебя, у меня нет. А я стар. Пожалуйста, оставайся у меня, замени моих сыновей. Не дай погаснуть огню, который я давно зажег в этой кузнице». [40]

Так Пшимаф Кошубаев провел мысль о том, что, несмотря на все потери и лишения, которые принесла война, жизнь продолжается, и есть смысл жить дальше. Эта мысль встречается и в послевоенных произведениях Аскера Евтыха. Вообще, «Звонкая сталь Асланбека» во многом перекликается с «Судьбой одной женщины». Разная композиция, сюжет, структура, но одни и те же мысли о мужестве, патриотизме и материнской любви. Это является еще одним доказательством того, что сказав новое слово в адыгейской литературе, Пшимаф Кошубаев не отказался от старых и добрых традиций своих предшественников.

Еще одно произведение современного автора можно рассматривать как удачный синтез опыта основоположников адыгейской лирической повести с новыми взглядами на историю и литературу. Речь идет о повести Сафера Панеша «Любовь и уголь», которая по своей структуре и художественному строю близка к лирической повести Аскера Евтыха «Мой старший брат». Это сходство заключается, в первую очередь, в том, что повествование ведется от первого лица, от лица мальчика Мурата, который постепенно, в ходе развития сюжета, становится юношей, а затем почти мужчиной. Несмотря на свою непохожесть, герои Аскера Евтыха и Сафера Панеша очень близки, и это проявляется в том многообразии эмоций, впечатлений и настроений, в той искренности и детской непосредственности, которую удалось отразить обоим писателям.

Действие в повести Аскера Евтыха, как уже отмечалось ранее, происходит в первые послереволюционные годы, годы зарождения советской власти, в то время, как Мурат С. Панеша живет совсем в другое время  --  в годы Великой Отечественной войны. Это отличает мир, окружающий ребят, но насколько они остаются похожи благодаря общему восприятию этого мира! Ведь и годы революции, и годы войны  --  одинаково смутное время, время, когда рушились многие устои и нормы жизни, созданные десятилетиями напряженного труда. А дети  --  всегда дети, и во все времена они очень болезненно и остро воспринимают происходящие вокруг них перемены. Поэтому настолько очевидно сходство между главными героями повестей Аскера Евтыха и Сафера Панеша.

Искренний лиризм повести молодого писателя, как и повести его предшественника, заключается в реальности и искренности переживаний, впечатлений и ассоциаций главного героя, с точки зрения которого читатель воспринимает все то, что происходит вокруг.

Как уже отмечалось, повесть С. Панеша «Любовь и уголь» посвящена одному из тяжелейших периодов жизни народов, населявших Советский Союз  --  годам Великой Отечественной войны. На страницах повести есть все: и ужас, вошедший в сердца и души людей с приходом войны; и отчаянная решимость каждого победить врага и освободить Родину от нашествия иноземных захватчиков; и слезы матерей, получивших первые похоронки; и подлость предателей, нагло растоптавших все святое, что связывало их с родной землей; и расплата, последовавшая за предательство и покаравшая не только виновных, но и их невинных детей. Война проходит перед глазами мальчика, а вместе с тем, и через сердце читателя, и, благодаря умелому перу писателя, не оставляя никого равнодушным. Повзрослевший, как и все «военные» дети, слишком рано, Мурат с горечью думает о тех невзгодах и лишениях, которые принесла война, тоскует о погибшем на фронте отце и надеется на скорую победу, скорбя о тех, кто отдал свои жизни ради мира: «Как же устроен мир?  --  удивлялся я.  --  Сколько ужаса и горя принесла людям война, а жизнь продолжается, идет своим чередом, земля так же вертится, по-прежнему растут деревья и цветы, рождаются и умирают люди...»[41] Эта мысль о неизбежности продолжения жизни на земле, несмотря на происходящие войны, высказана в финале повести того же Аскера Евтыха «История одной женщины» и является одним из ведущих принципов существования всего сущего. Ведь, несмотря на то, что «ничто не вечно под луной», человек продолжает жить и радоваться жизни лишь потому, что верит в лучшее будущее. Об этом и говорит мудрый старик Дидыу из повести С. Панеша «Любовь и уголь»: «Так устроен мир. За ночью наступает день, а день сменяется ночью. Так было и будет всегда, пока есть на свете жизнь. Одни умирают, другие рождаются.»[42]

В своей повести Сафер Панеш поднимает традиционные проблемы, без которых не может обойтись ни одно произведение о войне. Одна из таких проблем  --  это тема предательства. Говоря о предателях и о природе предательства, автор задает себе, своим героям и читателю те же вопросы, которые поднимал в свое время Хазрет Ашинов в повести «Последняя неделя августа»: как человек, пользовавшийся уважением среди людей, горячо поддерживавший существующую власть и все ее порядки, мог стать предателем? Этот вопрос мучил Мурата на протяжении всей повести. Старый Дидыу пытается дать наиболее гуманное объяснение того, что толкает человека на предательство. Он считает, что раз дезертировав, эти трусы уже просто спасают свою шкуру, перейдя на сторону немцев. Но ведь есть в повести и другая категория предателей, ушедших служить врагу не из малодушия, а принципиально, дожидавшихся своего часа долгие годы правления советской власти. Одним из таких оказался отец друга Мурата, Кушука  --  Рашид, сломавший своим поступком жизнь не только себе, но и сыну. Долго еще Кушук будет вздрагивать от так часто произносимой ему вслед фразы: «Сын предателя». И ни его отличная учеба, ни смелость, проявленная во время войны в помощи партизанам, --  ничто не в силах снять с него этого клейма. И Кушук  --  не единственная жертва ошибок своих родителей. Сам Мурат пострадал из-за доноса, который его честный и уж слишком принципиальный отец написал на отца его одноклассницы Саудет. Мурат и Саудет полюбили друг друга, но не смогли быть вместе потому, что мать девушки не простила отца Мурата, погубившего ее мужа. Тысячу раз прав Мурат, говоря: «Ошибки наших отцов не должны мешать нам», но, к сожалению, в жизни все выходит иначе.

Вообще, в повести Сафера Панеша высказывается новый, довольно смелый взгляд на прошлое нашей страны, навеянный, видимо, значительными переменами, происшедшими в жизни общества в конце восьмидесятых годов. И поэтому автор открыто говорит о работягах, тружениках, любивших свою землю и сколотивших свое состояние исключительно благодаря тяжелому труду. Их жестоко раскулачили и сослали в Сибирь, а их дети навечно получили клеймо «сын кулака», не позволявшее им надеяться на признание их успехов в обществе. Раньше в литературе эти вопросы так открыто не ставились из-за недопустимости какого-либо обсуждения и, уж тем более, критики политики Сталина и его последователей. Поэтому повесть Сафера Панеша можно считать одной из первых «ласточек», принесенных в адыгейскую литературу свежим ветром перемен и несущих новый, правдивый и справедливый взгляд на недавнее прошлое нашего народа.

Современные адыгейские писатели в своих произведениях обращаются не только к «делам давно ушедших дней», но и к не менее важным проблемам, стоящими не только перед адыгами, но и перед всем цивилизованным человечеством. Так, живой отклик критики получила повесть известного адыгейского писателя Юнуса Чуяко «Чужая боль», в которой автор наряду с вопросами добра и зла, любви и ненависти, сострадания и равнодушия поднимает актуальнейшую для нашего времени проблему  --  проблему сохранения окружающей среды, окружающего нас мира в той первозданной чистоте, в которой создала его мудрая мать-природа. Первым в адыгейской литературе эту тему затронул Аскер Евтых в своей повести «След человека», однако в общесоюзном масштабе экологические вопросы поднимались ранее и довольно активно. Об этом свидетельствуют произведения таких именитых писателей, как Ч. Айтматов, В. Белов, В.Астафьев, В. Распутин. Но, тем не менее, эта тема не только не утратила своей актуальности сегодня, но даже стала гораздо более злободневна. Ведь сегодня с лица земли исчезают леса, высыхают озера и реки, а животные вымирают уже не отдельными особями, а целыми видами и сообществами. Поэтому вопросы, которые Юнус Чуяко поднимает на страницах своей повести, своевременны и для наших дней, тем более, что экологическая тема практически не затрагивается в произведениях адыгейских писателей, несмотря на то, что природа Адыгеи богата и своеобразна, а потому здесь есть, что сохранять и о ком заботиться.

Выработанная автором сюжетная линия наиболее благоприятна для раскрытия затронутых в произведении нравственных и экологических вопросов. Главный герой  --  Орземес Тлипцоков, выпускник Ленинградской лесотехнической академии, возвращается в свой родной аул с твердым намерением работать на благо родной природы, сохранить любимый им с детства лес, тот лес, страсть и уважение к которому ему внушил отец. Поистине, поражает любовь этого молодого лесника к природе, то почитание, преклонение и чуткость, с которыми он относится к каждому дереву, к каждой травинке. Истоки этой любви стоит поискать в далеком детстве Орземеса, когда его отец, Батым, сам умевший видеть, чувствовать и понимать красоту природы, водил мальчика в лес. Еще тогда на мальчика произвели огромное, неизгладимое впечатление цари наших лесов  --  олени, «благородство которых», по словам Орземеса, «под стать их гордой осанке»[43]. Воспоминания об этих животных оставили в душе мальчика трепетно-восторженное чувство на всю жизнь.

Читатель смотрит на лес глазами молодого лесника, проникаясь его впечатлениями от увиденного. Автор вынуждает каждого, даже далекого от любви к природе и отнюдь не сентиментального человека, восхищаться красотой осеннего леса, навевающего на Орземеса поэтическое настроение.

Если у него вдруг тяжело на душе, если вдруг приходится туго и что-то не складывается, Орземес всегда может прийти сюда и найти здесь пристанище: «С нелегким сердцем вступил Орземес в знакомый лес. Шел, по щиколотки утопая в палой листве, дышал полной грудью, наслаждался осенней тишиной. Знал: лес  --  лучшее и самое верно средство от любой хандры. И верно: вскоре от его дурного настроения не осталось и следа.»[44] В этом романтичном, трепетном отношении главного героя к родной природе проявляется лиричность его натуры, а в том, что благодаря мастерству автора начинает также относится к окружающему миру и читатель, --  лиризм всего произведения.

Проникнувшись настроением и мироощущением главного героя, нетрудно понять его реакцию на события, происходящие по мере развития сюжета повести, например, на то, что в лесу кто-то умышленно уничтожает животных. Вот Орземес случайно обнаруживает лисицу в капкане, а вот он находит задушенного оленя. Насколько велик был восторг мальчика при виде живых, таких непосредственных и гармоничных животных, настолько сильным оказался шок лесника при виде мертвого оленя, задушенного, к тому же, человеческой рукой. Автор придает повествованию детективную направленность, подбросив на место преступления улику  --  высушенную специальным образом веревку, облегчая, тем самым, поиск виновного. Но все еще более усложняется. Орземес сразу узнает веревку, понимает, кому она принадлежит и оказывается перед сложным нравственным выбором: на одной чаше весов  --  убитый олень, а за ним дело всей его жизни, на другой  --  родственные связи, друзья, общественное мнение. Ведь преступником оказался дядя Орземеса, Масхуд, брат его покойного отца, тоже лесник, проработавший в кургокайском лесу много лет. Как поступит Орземес? Внемлет ли он голосу своей совести, своего долга перед теми, кто направил его охранять этот лес, беречь его не только ради настоящего, но и ради будущего или дрогнет его сердце при виде слез матери, умоляющей оставить в покое брата ее мужа. Не всем по душе принципиальность Орземеса. Аульчане, привыкшие за несколько рулей, положенных «на лапу» Масхуду, получать в неограниченных количествах дрова, недовольны Орземесом, строго запретившим такое безоглядное расточительство. Даже друзья не всегда поддерживают молодого лесника. Орземес оказывается в сложном положении, ведь мнение старших, родственников, соседей, друзей испокон веков считалось у адыгов непреложной истиной в решении любых жизненных вопросов. Пойти против брата отца, родного дяди, авторитет которого должен быть непререкаемым  --  на такое способен либо потерявший все нравственные устои, либо сумасшедший, либо твердо уверенный в своей правоте человек. Орземес находился на грани между вторым и третьим. Он до сумасшествия любил лес, любил свою работу и был убежден в том, что делает нужное для всех дело. Однако, под воздействием таких сильных психологических факторов, как мнение матери, друзей и аульчан, временами его уверенность ослабевала, и тогда он шел в лес, где черпал новые силы для борьбы за свои убеждения. Особенно сильно его задели слова дяди по матери, Шэуая, которые тот зло бросил в спину Орземесу, не получив не разрешенной к вывозу машины дров: «Над тобой смеется весь Кургокай, а скоро будет смеяться вся Адыгея ! Твои дурацкие выходки никто не принимает всерьез, ты слышишь?» [45] Эта сцена в лесу, когда Орземес заставил Шэуая разгрузить невыписанные дрова, со всей отчетливостью и ясностью обнажила тот вихрь противоречий, который теснился в душе обоих героев. Шэуай, --  уверенный в себе, изворотливый и не в меру любящий деньги. Он почти ровесник Орземеса, но насколько же они не похожи! Твердо убежденный во всемогуществе денег, Шэуай предлагает Орземесу сумму, втрое превышающую стоимость дров, но Орземес воспринимает это как личное оскорбление. Вот здесь-то и произносит Шэуай то, что сбивает с толку Орземеса и несколько колеблет его уверенность в собственной правоте: «И еще Орземесу почему-то было стыдно за себя. Значит, думал он, ступая по веткам, которые с глухим треском разламывались под сапогами, в нем есть что-то такое, что дает повод кургокайцам смеяться над ним, смеяться Каму с Тыжин, а Шэуаю без зазрения совести совать ему взятку?» [46]

Но, отбросив все сомнения, Орземес продолжает борьбу с Масхудом и, устроив ему ловушку, застает дядю на месте преступления, а после отправляет его в тюрьму. И вот тут-то невольно задаешься вопросом: а стоило ли Орземесу вести свою борьбу так открыто и бескомпромиссно, стоило ли так прилюдно позорить брата своего отца? Да, Масхуд бесчестный и безжалостный человек, заботящийся только о собственной выгоде. Да, дело, которому служит Орземес, важное и необходимое. Наказать преступника  --  это прямая обязанность молодого лесника. Но ведь преступник  --  родной брат его отца, ведь в жилах Орземеса течет его кровь и, как бы то ни было, Масхуд  --  ближайший после матери родственник Орземеса. А как гласит народная мудрость, «родственников не выбирают». Так все-таки, может стоило, ради памяти отца, поискать другой, более лояльный выход? Может достаточно было бы добиться отстранения от работы в лесу человека, готового за деньги уничтожить все живое, что есть в нем. Но Орземес поступил иначе, и автор, похоже, на его стороне. И это не удивительно. Ведь повесть писалась в те годы, когда без малейших колебаний общественной ставилось выше личного, а иначе и нельзя было. Все герои в кино и литературе продолжали поступать по принципу сталинских времен «сын за отца не отвечает», с легкостью отказываясь от семейных традиций, разрывая кровные узы во благо «идей социализма». Не потому ли мы сейчас, потеряв свои корни, оказались «у разбитого корыта» во всем, что касается общечеловеческих ценностей?

Несколько иначе развивается конфликт между Орземесом и другим его дядей, братом его матери, Шэуаем. Здесь противостояние скрытое и очень личное. На людях Орземес и Шэуай мирно беседуют, шутят друг с другом, почти также безобидны их отношения и наедине. Лишь изредка в разговоре промелькнет между ними искра, но кто-то из них сразу потушит ее беззлобной шуткой. Все грандиозное различие их жизненных принципов проявляется лишь в мирных спорах. И лишь дважды их скрытое противостояние вырвалось наружу, когда они не смогли ограничиться безобидной беседой. Однажды в разговоре Шэуай недостойно отозвался о девушке, и это вывело Орземеса из себя. Второй раз Орземес пошел на открытый конфликт во время сцены в лесу, когда Шэуай предложил ему взятку. Но, уважая и любя свою мать, ради нее Орземес старался сохранить если не теплые, то хотя бы прохладные отношения с Шэуаем, хотя и презирал его за стяжательство и излишнюю любовь к деньгам. Орземес пытается спокойно реагировать на «советы» дяди: «В жизни главное сейчас  --  деньги. Много денег, горы денег! За деньги и у нас можно купить все, что твоя душа ни пожелает... Учись жить у Масхуда, учись делать деньги, много денег, горы денег! И всегда при этом оставаться чистеньким».[47]

Презрительно-снисходительное отношение Орземеса к Шэуаю и непримиримое  --  к Масхуду обусловлено тем, что очень точно объяснил Орземесу сам Шэуай: «Но я возделываю помидоры вот этими самыми руками, а твой дядюшка за четверть века работы лесничим не ударил для леса палец о палец, он привык только получать, ничего не давая взамен».[48]

Шэуай, сам того не ведая, точно охарактеризовал сущность натуры Масхуда. Этот человек  --  паразит на теле общества и, что самое низкое, на теле родной земли, родной природы, родного леса. Он готов уничтожить все на пути к собственному достатку, он с легкостью набивает карман, истребляя живых существ, не думая о том, что они так же, как и он, имеют право на существование.

Для того, чтобы еще сильнее выделить всю серьезность и тяжесть преступлений Масхуда, автор вводит в повествование красивую древнюю легенду, согласно которой во времена нашествия Чингисхана нашелся на земле адыгов род  --  род Шэуфижоковых, не пожелавший жить в рабстве, который ушел в один из лесов и стал растить там будущих защитников своего народа. А когда три поколения Шэуфижоковых вышли на неравный бой с захватчиками, никому из них не удалось уцелеть. Но души погибших героев превратились в деревья и животных, поселившихся в легендарном лесу. Эта легенда произвела сильное впечатление на Орземеса и надолго осталась в его памяти. «Но чем старше становился Орземес, тем чаще задумывался над глубоким смыслом народной фантазии: почему именно деревья, оленей и птиц избрали адыги для олицетворения своих героев? Не потому ли, что лес, мир животных и птиц жил по законам красоты и казался вечным?»[49] Тем более кощунственным кажется насилие, совершаемое ежечасно над теми, в ком, по преданию, живут души наших отважных предков.

Масхуд живет по древнему принципу «После нас  --  хоть потоп»: «На век Масхуда живности этой по самое темечко хватит, еще и детям, и внукам его останется, чтоб они не знали ни в чем нужды, ну а умрет он  --  что ему проку в Кургокайском лесу, будет он, нет ли? О будущем человечества у Масхуда нет ни времени, ни желания думать».[50]

Иной человек  --  Шэуай. Его жизненная позиция не настолько ясна даже ему самому. Прожив на свете почти три десятка лет, он до сих пор не нашел себя и продолжает метаться в поисках своего «я». Не имея ни цели в жизни, ни друзей, ни любви, он носится по свету, вызывая только жалость. Порой читатель испытывает к нему симпатию, а порой  --  презрение. Шэуай любит и умеет работать, в эти моменты увлеченности делом он достоин даже уважения, но вся его кипучая энергия направлена не в то русло  --  он работает только ради денег. Шэуай романтичен, он по-своему любит юную красавицу Нурзану, а иногда ему кажется, что он сгорает от страсти к Хании  --  девушке, первой подарившей ему свою любовь. В романтичности Шэуая читателя убеждают его, в какой-то степени поэтичные, мысли о Хании: «Другие же ( люди  --  Ф. Х. )  --  та же Хания  --  подобны драгоценному камню, который не обжигает твои ладони, не греет даже, а лишь излучают загадочный волнующий свет, и ты не в силах отвести взгляда от его сверкающих граней, и чем больше любуешься волшебной игрой света, тем больше притягивает он тебя».[51] Романтичность натуры Шэуая удивляет читателя, который не ожидал от него ничего, кроме мыслей о деньгах. И так Шэуай удивит еще не раз. Он часто разочаровывается в себе, в своей жизни, чувствует свою никчемность: «Можно забыть одно, забыть другое, вообще забыть все свое прошлое, набраться новых впечатлений, совершить новые поступки, но разве изменишься ото всего этого ты сам, станешь другим, новым человеком?».[52]

Смятение чувств, мыслей, поступков  --  вот суть натуры Шэуая. Он не стал по-настоящему отрицательным героем, как Масхуд или по-настоящему положительным, как Орземес. В этой неопределенности и заключается притягательность его образа.

Есть в повести еще один портрет, написанный не черно-белыми, а цветными красками. Это  --  соседка Орземеса, подруга его детства, Хания. Лирическая сторона повествования в основном связана с ней, при этом автор вводит в интимную линию сюжета классический любовный треугольник, проблемы которого в финале благополучно решаются. Дело в том, что Хания  --  давняя любовь Орземеса  --  еще со школьной скамьи влюблена в красавца Шэуая, а тот, в свою очередь, увлечен юной Нурзаной и, даже более того, собирается на ней жениться. Но и здесь у героев нет взаимности. Нурзана тоже влюблена в другого, и поэтому ее семейная жизнь с Шэуаем впоследствии не складывается. Таким образом, все молодые герои любят, но страдают, хотя любовь каждого из них по-своему своеобразна. Интимная сторона финала оказывается несколько облегченной  --  Хания вдруг по достоинству оценивает Орземеса и сама делает шаг ему навстречу.

Но при всей неожиданности такого поворота событий читатель внутренне готов к нему, благодаря ставшим для героев символическими словам из их детской игры: «Орземес, ты  --  мой муж, а я  --  твоя жена!», которые сопровождают мысли молодых людей на протяжении всего повествования. Образ Хании вызывает симпатию благодаря своей неповторимости, яркости и непосредственности. Она  --  живой человек с собственными проблемами, достоинствами и недостатками, желаниями и мечтами. Ха-ния  --  добрая, отзывчивая, порой веселая и озорная, а порой грустная и задумчивая девушка, очень ранимая, любящая и понимающая природу. Она, подобно Орземесу, всей душой отдается своей работе и делает все, что в ее силах, чтобы достойно вести свое дело.

Но портрет Хании более правдоподобен, чем портрет Орземеса, который воспринимается со стороны, как живое воплощение всех человеческих достоинств. Автор лишь однажды позволяет Орземесу засомневаться и дает читателю возможность заглянуть к нему в душу. В то время, как сердце Хании распахнуто и все ее мысли и чувства читаются, как в открытой книге: сложное, сначала дружеское, переходящее затем в нечто большее, еще не осознаваемое ею отношение к Орземесу, любовь к Шэуаю, страдания, причиняемые ей этой любовью, разочарование в бывшем муже, оказавшемся негодяем и подлецом и еще многое другое, знание и понимание чего сближает читателя с этой девушкой. Даже сам автор не скрывает своей симпатии к Хании. Можно ли решить иначе, читая те строки, где писатель говорит о сердце молодой женщины, сравнивая его с рекой:»... здесь она спокойна и плавна, чуть подальше, на каменных перекатах, бурлива и своенравна, а там, у плотины  --  мудра и глубока. И настроение ее, как поверхность реки, на виду у всех: чуть выглянуло солнце  --  и она уже улыбается, вся так и светится счастьем; скрылось солнце за дальним лесом  --  и на лицо набежала тень.»[53] В каждой из этих прекрасных строк сквозит уважение и любовь автора к женщине, самому прекрасному и удивительному из созданий. Понятно, что Орземес не мог не влюбиться в Ханию, и это случилось на его счастье или на его беду. Чуткий и отзывчивый Орземес не мог оставаться равнодушным, видя, как страдает Хания из-за своей несчастной любви к Шэуаю. Он пытается, как может, поддержать ее и однажды говорит ей очень простые, но очень верные слова: «Разве мы всегда любим тех, кто достоин нашей любви?»[54] Хания и сама понимает это, но, как гласит народная мудрость, «сердцу не прикажешь», и девушка бессильна перед своими чувствами. Лишь со временем ей удается справиться с собой и понять, что тот, кто достоин ее любви, рядом, стоит лишь протянуть руку и пойти ему навстречу.

Вообще, мотив отклика одного сердца на боль другого стал лейтмотивом повести, пронизывающим все произведение и давшем ему название. Это проявляется еще на первых страницах повести, когда автор рассказывает о шихафе  --  коллективном строительстве дома вдовы погибшего фронтовика. Все те, чьи сердца откликаются на чужую боль, беду или просьбу о помощи, потянулись в тот день к дому Симсуры, матери Орземеса, жене Батыма, которого любил и уважал весь аул. Очень хорошо об этой способности человеческого сердца отзываться на чужую боль сказал сыну сам Батым: «Не бывает чужой боли. Боль  --  она боль и есть. Выйди на реку, крикни  --  с другого берега тебе эхо отзовется. А тут  --  люди. Неужто я хуже бездушного эха, чтобы на боль человеческую не отозваться?».[55] Это были не только слова, с помощью которых отец хотел воспитать сына. Батым всей своей жизнью доказывал их правоту, ежедневно и ежечасно делая добро людям, и Орземес запомнил эти уроки на всю жизнь. Именно поэтому, услышав призыв погибающей природы о помощи и почувствовав ее боль, он бросился на помощь со всей горячностью и отзвычивостью молодого сердца: «Отчего же теперь не ревет от боли Орземес, когда видит как рушится красота? Оттого, что боль эта не его личная, а растворена в природе? Неправда это! Не бывает боли вообще, как не бывает боли чужой и своей! Радость  --  если это радость чужая, а не его, Орземеса, радость, --  это еще и его радость. И точно так же боль: она не может, не должна быть чужой. Боль чужая  --  это и его, Орземеса боль».[56] Эта мудрость, унаследованная Орземесом от отца, и помогает ему в такой сложной и противоречивой борьбе за справедливость, в которую он верит безоглядно: «... справедливость и гармония  --  вот две силы, которые уравновешивают в природе противоположности, сообщают им разумное существование».[57] Словами, мыслями и поступками своих героев Юнус Чуяко утверждает сострадание, отзывчивость, добро, справедливость и гармонию как высшие нормы нравственности.

Повесть Юнуса Чуяко вызвала большой резонанс в критике причем отклики оказались в большинстве своем положительными. Профессор К.Шаззо, по достоинству оценив произведение писателя, подытоживает: «Ощущение боли других, боли в нашем больном доме, как своей, --  глубокое нравственное и духовное кредо новой книги Юнуса Чуяко «Чужая боль».[58]

Аналогичную оценку нравственного стержня повести дает и Е. Шибинская: «Соединяются в повести Юнуса Чуяко и хатынская боль, и боль за вдов, и боль за короткую жизнь одноного богатыря Батыма, и боль за мертвого оленя и безмолвных птиц, и боль за тех, кто утрачивает подлинную человечность, объединяющую людей. Конфликт нравственных идей приобретает остро социальный характер».[59]

Но некоторые критики отмечают и недостатки повести. Так, К.Юнусова пишет: «К сожалению, конфликт между Орземесом и Масхудом, образующий идейный центр повести, призванный глубинно раскрыть характер героя, не прорисован автором до конца. Не последовательный, логически и художественно оправданный ход событий приводит к победе Орземеса, а воля автора, явно ускорившего развязку. Не убеждает и слишком уж быстрое «перевоспитание» аульчан, которые после короткой речи Орземеса вдруг сразу позабыли свои обиды и «перешли» на его сторону».[60]

Однако, все литературоведы и критики сходятся в одном: повесть явилась значительным событием в литературной жизни Адыгеи и еще на один уровень подняла национальную лирическую прозу.

Одним из произведений адыгейской литературы последних лет, вызвавшем едва ли не наибольший отклик читателей и литературоведов, можно с уверенностью назвать роман Юнуса Чуяко «Сказание о Железном Волке», вышедший в Майкопе в 1993 году. Роман состоит из двух частей: «Возвращение всадников» и «Идущий в ночи». Выходу романа предшествовало издание повести «Возвращение всадников» на адыгейском языке, перевод которой вошел затем в роман как одна из его частей.

«Возвращение всадников» -- лирическая повесть, повествование в которой ведется от лица главного героя -- Сета Мозлокова, молодого ученого-археолога, приехавшего в родной аул на раскопки вместе со своим русским учителем -- Вильямом Олениным. Но, как и во всякой лирической повести, развитие сюжета как такового протекает медленно и неторопливо. Как и всякий лирический герой, Сет размышляет, чувствует, переживает, но повесть наполнена не только мироощущением и мировоззрением главного героя. Основной лейтмотив произведения -- это боль, боль, причиняемая душам людским тем, что уже случилось, тем, что происходит сейчас и даже тем, что может произойти с нашей землей, с нашей историей, культурой, а главное -- с нашими душами. И даже время, которое писатель выбрал для развития сюжета своей повести, само по себе причиняет боль сердцу каждого адыга -- ведь это дни, когда земли, аулы, могилы наших предков были жестоко похоронены под равнодушной и безжалостной толщей воды Кубанского водохранилища. Волны украли у тысяч людей их прошлое, их корни, их историю, а вместе с тем -- и часть душ многих и многих адыгов.

Тема сохранения окружающего нас экопространства сегодня не нова для литературы. К ней не однажды обращались и адыгские, и русские писатели: «Прощание с Матерой» В.Распутина, «Царь-рыба» В.Астафьева, «Белый пароход» Ч.Айтматова. Так, один из героев «Прощания с Матерой» В.Распутина произносит слова, которые могли бы принадлежать и героям повести Ю.Чуяко «Возвращение всадников»: «Жизнь, на то она и жизнь, чтобы продолжаться, она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне, и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой, но зачем же без нужды испытывать ее таким образом и создавать для людей никому не нужные трудности, зачем, заботясь о маленьких удобствах, создавать большие неудобства? ...Не слишком ли дорогая цена?».[61]

Главный герой повести Юнуса Чуяко, Сет Мозлоков, находится в родном ауле как раз накануне затопления и видит своими глазами все то, что творят безжалостные руки так называемых «строителей», задача которых состоит в разрешении и уничтожении всего того, что создавалось веками, в надругательстве над могилами наших предков.

Автор вводит в повествование народное сказание о Железном Волке, который безжалостно поедал целые аулы, и становится ясно, что мудрая народная сказка актуальна спустя столетия, -- он жив и сейчас, этот Железный Волк, не дающий никому пощады. И автор устами дедушки Хаджекыза предупреждает: «...этот страшный и безжалостный зверь постоянно следит за нами всеми!».[62] Хаджекыз понимает, что же все-таки самое страшное, в чем смысл старой сказки: «Что такое аул? Его можно построить заново. ...Но когда Железный Волк первым делом выест в человеке его сердце, ым? ...Тогда можно родного брата предать. ...И не только разрушить аулы, как это делал Железный Волк! Залить водой землю, где люди рождались и умирали... Где их качали в кизиловой люльке и где над их могилой висит полумесяц, -- залить водой!».[63]

Сказание о Железном Волке -- не единственная народная сказка, помогающая писателю донести свои мысли, свои тревоги, свою боль до сердца читателя. Все повествование наполнено народными преданиями, притчами, легендами, обычаями и сказаниями. Фактически, повесть, как и весь роман, целиком состоит из произведений устного народного творчества, органично вплетенных в повествование. Художественная структура произведения напоминает прекрасное ожерелье из драгоценных камней, каждый из которых искрится и манит по-своему, и ни один из них не похож на другой.

Эту художественную особенность произведения подчеркивает талантливый русский писатель Валентин Распутин, высказавший свое мнение о романе Юнуса Чуяко в предисловии к нему: «Это одновременно и прерывистое, и мощное повествование, трагическое и радостное, печальное и счастливое, историческое и современное, локальное и масштабное; оно все соткано из легенд, сказок, песен, традиций, обычаев и устоев народа. Из поверий, сказаний, примет и «родимых пятен» его; язык романа -- звуковой, интонационный, «слышимый»; герои -- не столько герои, сколько являют себя, создают строй ликов, рисующих вечное и живое чело нации».[64]

Но кроме народного адыгского фольклора, Юнус Чуяко счел необходимым использовать в своем произведении подлинный исторический документ: «Перед национальной катастрофой. Приезд царя Александра II к абадзехам». Это документ огромной исторической важности, свидетельствующий о том, как гордые и непокорные черкесы отнеслись к предложению русского царя войти в состав России и сложить оружие. Мнения абадзехов разделились, и до сих пор неясно, кто был прав: стоило ли продолжать сражаться с бесчисленными царскими войсками, понимая. Что борьба обречена на поражение, но поддерживая себя и свой дух уверенностью в том, что испокон веков черкесы уважали мужество и презирали слабых? А может, ради сохранения уникального этноса, культуры, традиций, обычаев, которыми не переставал восхищаться весь цивилизованный мир, надо было заключить мир с царем, и в составе России попытаться сохранить свою самобытность? На том памятном народном собрании старец Цейко сказал слова, которые сыграли решающую роль в судьбе адыгов: «Бросьте горсть соли в кадку воды и посмотрите, что случится с солью -- она растает. Маленький народ, покоренный большим народом, должен раствориться в нем. С окончанием нашей свободы окончится и наша самобытность, иначе и быть не может». [65] Гордые и независимые абадзехи поддержали слова старика, и кровопролитная война продолжилась. ЕЕ страшные итоги -- это еще одна боль в сердце каждого черкеса. Несколько миллионов наших соотечественников оказались разбросанными по свету, и лишь горстка черкесов, жалкая горстка некогда могучего и великого народа, составлявшего целую империю, осталась на своей исторической родине в составе России. А что касается сохранения национальной самобытности, так разве это не в наших руках? Если бы черкесы в свое время пошли на мир с Россией, разве не больше было бы шансов у нескольких миллионов адыгов сохранить свою культуру, религию, историю, нежели это приходится делать нам, их потомкам, составляющим всего несколько сот тысяч? И своим повествованием, наполненным изумительной красоты творениями устного народного творчества, автор как бы говорит: вот то богатство, которое есть у нас, мы обязаны сохранить его, уберечь от всеуничтожающей пасти Железного Волка.

Но писатель не дает однозначного ответа на множество сложных исторических и нравственных вопросов, затронутых в повести, и даже его герои не часто высказывают по этому поводу свое мнение. Просто Сет предоставляет на суд читателя этот документ, и постоянно вспоминая о нем, не делает никаких выводов. Однако невольно прослеживается параллель, которую Сет, а вместе с ним и автор, проводит между Железным волком, теми, кто приказал рушить аулы перед затоплением и теми, кто послал войска жечь черкесские дома во время Кавказской войны. Все они -- олицетворение зла, люди, в душах которых не осталось ничего человеческого, люди, для которых гнусные амбиции превыше всего святого, люди без сердца -- жертвы всепожирающего Железного Волка.

Наряду с другими нравственными проблемами, в повести поднимается тема адыгэ хабзэ -- морального кодекса адыгов, существующего ровно столько, сколько живет на земле этот благородный народ. С нравственным понятием «адыгагъэ» герои постоянно соотносят себя, свои поступки, а также действия окружающих их людей. И Сет, ярый поклонник типичного носителя адыгагъэ -- своего дедушки Хаджекыза, все чаще и чаще ставит рядом с ним русского профессора Вильяма Оленина, удивляясь тому, насколько тонко этот человек, выросший и проживший вдали от адыгов и их культуры, чувствует душу черкесского народа, его внутреннюю и внешнюю красоту и насколько быстро он нашел общий язык с Хаджекызом. Оленин часто сравнивает существующее в стране положение с богатым прошлым народов, и в его рассуждениях явственно слышится недовольство и даже презрение к тому, что сделано за семьдесят лет советской власти: «К обычаям! …К традициям народным. …К лучшему из того, что в них тысячелетиями было накоплено. В них -- наше спасение! …Ну для чего мне, извини, этот куцый кодекс строителя коммунизма, если есть такое великое нравственное богатство. …Запомни это: я, историк, предсказываю это -- спасение наше будет в возвращении к народной нравственности. …Лишь бы мы не успели ее забыть!».[66]

Повесть богата описаниями красоты древней земли адыгов. Но каждый штрих в картине чудесной природы словно наполнен другим внутренним содержанием -- сознанием того, что скоро вся эта неземная красота исчезнет с лица земли, что она обречена, и эта обреченность уже витает в воздухе, заполняя собой все вокруг: «Может, все они (насекомые, птицы -- Ф.Х.) тоже ощущали беду, которая надвигалась на них всех? …Может, тоже куда-то старались перелететь, перебраться?».[67] И даже некогда могучие и великие дубы-«черкесы» уже почти сдались. Безжалостная рука человека изуродовала и их, причиняя тем самым невыносимую боль сердцам тех людей, детство и воспоминания которых навсегда связаны с этими красавцами. И еще многое другое, безумно дорогое сердцу любого адыга, было уничтожено теми, чьи сердца съел Железный Волк.

Повесть Юнуса Чуяко заставляет о многом задуматься, ставит ряд вопросов, от решения которых зависит то, насколько мы способны осознать ошибки прошлого и то, как мы намерены использовать это знание в будущем. Очевидно, что нельзя построить новую жизнь, начисто уничтожив все то хорошее и доброе, что было заложено в прошлом. И только объединившись, основывая свою жизнь на мудрых обычаях, традициях, прекрасных легендах своего народа, мы сумеем победить многовековой террор Железного Волка.

К одному из последних достижений адыгейской лирической повести можно отнести повесть писателя и литературоведа Казбека Шаззо «Теплый снег» («Ос фаб»), вышедшую на адыгейском языке в 1985 году в Майкопе. Произведение наполнено лиризмом -- он вплетен в строки воспоминаний лирического героя, его размышлений о жизни, о любви, о людях, которые его окружают, об отношениях с ними и о многом другом.

Композиция повести аналогична структуре построения повести Пшимафа Кошубаева «Семь дождливых дней»: настоящее -- прошлое, включенное в тесные рамки воспоминаний главного героя -- настоящее. В данном случае в качестве места действия выступает пребывание героя «ночью в чужой стране». Именно так автор называет то место, где герой начинает свою лирическую исповедь. Здесь же он ее и заканчивает, и читатель опять оказывается в гостинице немецкого города. Примечательно то, что автор не дает тем местам, где оказывается в воспоминаниях герой, их фактических названий, читатель догадывается о них сам: «Город на берегу Белой», «Цветы побережья Байкала» или «Город на берегу большой реки». По мере развития повествования складывается впечатление, что это не просто каприз автора, а стремление его таким образом придать окружающему героев миру оттенок субъективности, зависимости от впечатлений и настроений лирического героя-рассказчика. Каждая строка этого произведения буквально пронизана индивидуальностью, личностью главного героя. Однако этот художественный субъективизм не накладывает своего отпечатка на образы других героев повести. Их портреты, характеры, поступки очень реальны вне зависимости от того, каково восприятие их главным героем. У читателя складывается собственное впечатление о людях, окружающих Хазрета, и лишь параллельно с этим читатель знакомится с тем, как сам Хазрет относится к людям, с которыми его сводит жизнь.

В повести нет однозначно-положительных и однозначно-отрицательных персонажей. Все они, как и в жизни, живые, реальные люди со своими достоинствами и недостатками. Автор выносит их поступки, суждения на суд читателя и, ни в коей мере не навязывая ему своего мнения или мнения Хазрета, предоставляет читателю возможность самому размышлять о жизни и духовном мире своих персонажей. Позиция же самого лирического героя предельно ясна -- это категоричное неприятие подлости, предательства, хамства и всего того, что отнюдь не украшает человека, но в то же время страстное, порой неосознанное стремление к добру, дружбе, любви и справедливости. Хазрета словно магнитом притягивают те люди, в душах которых он чувствует понимание, поддержку, бескорыстное желание творить добро во имя самого добра. Таков его старший товарищ Григорий Петрович, его ровесник Василь, его друг Елмыз. Но основное место в сердце Хазрета заняла милая и непосредственная Настя, с которой его связала нежная и чистая любовь.

Интимные переживания героя занимают в повести значительное место, причем по мере развития повествования интимность, лиричность рассказа набирает обороты, и финальная встреча с Настей после долгой разлуки становится кульминацией этой сюжетной линии. Дело в том, что любовь пришла к Хазрету в тот момент. Когда его брак был на грани развала, в отношениях супругов уже появился холодок, предшествующий полному разрыву, и Хазрет, в свое время горячо любивший жену, очень тяжело переживал утрату искренности чувств в семье. И, учась в Ленинграде, в аспирантуре, он встречает Настю, любовь к которой становится своеобразным бальзамом на его, еще не зажившие, сердечные раны. Так в его жизни вспыхивает новая страсть, которая разгорается все ярче и сильнее. Хазрет оказывается перед труднейшим нравственным выбором: любовь к Насте или долг перед женой и дочерью. Он уезжает от Насти с твердым намерением поговорить с женой и развестись, но дома его начинают мучить жестокие сомнения. Человек честный, не приемлющий зла и несправедливости, Хазрет не находит в себе сил решиться на разговор с женой, постепенно приходя к мысли о том, что на чужом несчастии своего счастья не построишь: «Что будет с Камой? Я найду свое счастье, а она?».[68] В конце концов Хазрет решает остаться с семьей, горячо любя маленькую дочурку и боясь ее потерять. Настя и Хазрет перестают обмениваться письмами, Настя выходит замуж, да и у Хазрета внешне все налаживается. Но лишь внешне -- читателю очевидна и понятна та бура эмоций и переживаний, которая бушует в душе героя. Однажды, спустя несколько лет, они встречаются вновь, и Настя рассказывает о том, через какие сердечные муки пришлось пройти и ей. Автор дает понять, что любовь героев жива, она не угасла, а лишь затаилась, и стоит им лишь позвать ее, как она разгорится с новой силой. Но Хазрет и Настя предпочитают оставить все как есть, каждый из них дорожит своей семьей и жертвует ради нее любовью.

Психологическая картина интимных переживаний героев очень сложна. Горячо и страстно любя Настю, Хазрет по-своему привязан к жене. Несмотря на холод в отношениях и возникшую между ними стену отчуждения, он еще помнит о том времени, когда они были влюблены и счастливы. О том, как небезразлична Хазрету Кама, можно судить по частым обращениям его к ней в мысленных монологах. Довольно неоднозначно и критически оценивает эту художественную деталь Х.Тлепцерше: «...В то же время повторяющийся из страницы в страницу комплекс какой-то невольной вины героя, бесконечное оправдание себя перед Камой кажутся излишними».[69] Однако, на наш взгляд, такая позиция автора представляется вполне психологически оправданной. Чувство вины Хазрета перед женой органично следует из того, какими нравственными достоинствами наделил его автор: принципиальность, ответственность и, по словам того же Х.Тлепцерше, «его открытая и чистая душа не приемлет фальши, приспособленчества, счастья любой ценой».[70] Следовательно, становится очевидным, что отдав свое сердце другой, Хазрет не смог безучастно и равнодушно повернуться спиной к Каме -- женщине, прожившей с ним несколько лет и давшей жизнь его любимой дочурке Дине. Само собой, его мучает чувство вины, и терзают угрызения совести. Сама любовь оказывается ему не в радость и, даже когда он с Настей, в подсознании у него -- мысли о жене и дочери. А стоит Хазрету остаться одному, как эти мысли тут же выплывают наружу, и уже просто не в его силах -- начисто забыть о семье. А человек, искренне чувствующий свою вину, испытывает ее постоянно, и любой психолог знает, как трудно избавиться от этого комплекса. Поэтому в данном случае оценка критика представляется несколько заниженной: так называемое «бесконечное оправдание» героя перед Камой, на наш взгляд, по замыслу автора становится одним из доказательств порядочности и чуткости Хазрета и является также одним из доказательств понимания писателем психологии своего героя.

Вообще, тема любви занимает центральное место в произведении, в умах и сердцах его персонажей и красной нитью проходит через всю повесть. А некоторые мысли автора на эту вечную тему, которые он вкладывает в уста Хазрета и его друзей, можно отнести к аксиомам житейской мудрости: «Если человек не тянется к человеку, то он может потерять человечность»,[71] «Если бы мы знали, за что любим, то мы бы разучились любить»,[72] «Разве может любящий человек сделать подлость?»[73] или «Лю- бовь -- это то, что делает человека человеком».[74]

Но наряду со всем этим, Хазрет постоянно размышляет о вопросах, которые неизбежно встают перед каждым человеком -- о добре и зле, верности и предательстве, сопереживании и равнодушии. Фактически, Казбек Шаззо в своей повести возвращается к тем же проблемам, которые до него поднимали и другие адыгейские писатели. Но у каждого из мастеров художественного слова свой путь, свои способы постановки этих вопросов перед читателем. Герой Казбека Шаззо не дает однозначных ответов на эти вопросы, но Хазрет молод, и читатель понимает, что отрезок его жизни, описанный в повести, -- это не заключительный этап трудного тернистого пути, который можно назвать «путем к истине». Порой, чтобы пройти этот путь человеку не достает целой жизни. И поэтому читатель просто надеется на то, что Хазрет правильно решит для себя все эти вопросы и построит свою дальнейшую жизнь на принципах добра, гуманности и справедливости.

Повесть насыщена яркими, красочными описаниями картин природы и архитектуры, восприятие которых рассказчиком, а, соответственно, и читателем находится в прямой зависимости от настроения лирического героя. Хазрет, как и любой другой эмоциональный и впечатлительный человек, фактически перестает замечать красоту окружающего мира, если на душе у него пусто, мрачно и серо. Эта особенность повести также вызвала нарекания Х.Тлепцерше: «Получилось же несколько «лобовое» решение проблемы -- если герою плохо, то и солнце не светит, и деревья не цветут...».[75] Однако, на наш взгляд, именно такой подход к описанию окружающего мира и предполагает лиризм повествования: читатель воспринимает окружающую героев действительность опосредованно, именно через восприятие, через «Я» главного героя, впечатления которого наносят своеобразный налет его индивидуальности на все, что его окружает. Поэтому то, что Х.Тлепцерше расценивает как «несколько «лобовое» решение проблемы», как нам кажется, еще раз подтверждает тонкое понимание автором психологии своего героя и приверженность Казбека Шаззо жанру лирической повести, который он избрал для своего произведения.

Итак, проанализировав лирические произведения адыгейских писателей нового поколения  --  Пшимафа Кошубаева, Сафера Панеша и Юнуса Чуяко, мы пришли к выводу, что, несмотря на несомненное усиление лирического начала и изменившуюся социальную направленность, характерную для рассмотренных повестей, их авторы в большой мере продолжают литературные традиции писателей-лириков предыдущих поколений, а зачастую обращаются к тем же вопросам и проблемам, которые поднимали в своих произведениях Аскер Евтых и Хазрет Ашинов. Однако мы ни в коей мере не умаляем достоинств лирических повестей последних лет, проявившихся в новом, свежем взгляде их авторов на «вечные» темы, волновавшие писателей многих поколений.

---

[1] Тлепцерше Х. На пути к зрелости. -- Краснодар, 1991. -- С. 12

[2] Кошубаев П. Семь дождливых дней. -- М., 1974. -- С. 10

[3] Там же. -- С. 9

[4] Там же.- С. 11

[5] Там же

[6] Там же.- С. 33

[7] Там же.- С. 32

[8] Там же.- С. 13

[9] Там же.- С. 95

[10] Там же.- С. 4

[11] Тлепцерше Х. На пути к зрелости.- Краснодар. 1991.- С. 124

[12] Панеш У. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур.- Майкоп, 1990.- С. 203

[13] Камянов В. Не добротой единой // Лит. газ.- 1967.- 22 ноября

[14] Панеш У. Пшимаф Кошубаев // Вопросы истории адыгейской советской литературы.- В 2-х кн., кн. 1.- Майкоп, 1979.- С. 187

[15] Кощбае П. Гум пае гу аты.- Мыекъуапэ, 1969.- Н. 14

[16] Там же.- С. 255

[17] Там же.- С. 54

[18] Там же.- С. 255

[19] Там же.- С. 117

[20] Там же.- С. 52

[21] Там же.- С. 45

[22] Там же.- С. 131

[23] Там же.- С. 131

[24] Панеш У. Пшимаф Кошубаев // Вопросы истории адыгейской советской литературы.- В 2-х кн., кн. 2.- Майкоп, 1979.- С. 187

[25] Там же.- С. 188

[26] Чамоков Т. Вид с перевала // Адыг. правда, 1969.- 27 дек.

[27] Тлепцерше Х. На пути к зрелости.- Краснодар, 1991.- С. 123

[28] Кошубаев П. Птицы покидают гнезда.- Майкоп, 1982.- С. 32

[29] Там же.- С. 70

[30] Там же.- С. 70-71

[31] Там же.- С. 84

[32] Там же.- С. 84

[33] Шогенцуков Ад. Помочь человеку найти себя // Дружба народов. -- 1964. -- № 7. -- С. 127

[34] Кощбае П. Къыхэхыгъэ тхыгъэхэр. -- Мыекъуапэ, 1995. -- Н. 226

[35] Там же. -- С. 376

[36] Шаззо К. Зрелость таланта // Адыг. правда. -- 1986. -- 14 февр.

[37] Кошубаев П. Звонкая сталь Асланбека // Семь дождливых дней.- М.- С. 120

[38] Там же

[39] Там же

[40] Там же.- С. 123-124

[41] Панеш С. Любовь и уголь.- С. 111

[42] Там же

[43] Чуяко Ю. Чужая боль.- М., 1985.- С. 108

[44] Там же.- С. 185

[45] Там же.- С. 243

[46] Там же.- С. 243

[47] Там же. -- С. 119

[48] Там же. -- С. 116

[49] Там же. -- С. 160-161

[50] Там же.- С. 255

[51] Там же.- С. 134

[52] Там же. -- С. 170

[53] Там же.- С. 80

[54] Там же.- С. 50

[55] Там же. -- С. 123

[56] Там же.- С. 285-286

[57] Там же.- С. 268

[58] Шаззо К. Боль других // Адыгейская правда.- 1985.- 26 дек.

[59] Шибинская Е. Принести флажок добра // Советская Кубань.- 1986.- 25 июля

[60] Юнусова К. Не бывает чужой боли //Лит. Россия.- 1985.- 30 авг.- С. 11

[61] Распутин В. Прощание с Матерой // Повести. -- М., 1990. -- С. 187

[62] Чуяко Ю. Сказание о Железном Волке. -- Майкоп, 1993. -- С. 197

[63] Там же. -- С. 199

[64] Там же. -- С. 6

[65] Там же. -- С. 28

[66] Там же. -- С. 53-54

[67] Там же. -- С. 185

[68] ЩэшIэ К. Ос фаб. -- Мыекъапэ, 1985. -- Н. 135

[69] Тлепцерше Х. И труд души // Сов. Адыгея. -- 1986. -- 14 марта

[70] Там же

[71] ЩэшIэ К. Ос фаб. -- Мыекъуапэ, 1985. -- Н. 114

[72] Там же. -- С. 119

[73] Там же. -- С. 47

[74] Там же. -- С. 71

[75] Тлепцерше Х. И труд души // Сов. Адыгея. -- 1986. -- 14 марта.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: