Одна из обладающих на наш взгляд воспитательным потенциалом работ - монография д.ф.н. Т.Н. Чамокова «Смена эпох и достоинство слова», увидевшая свет в недавно прошедшем 2012 году (Майкоп, Адыгейское республиканское книжное издательство) - достаточно последовательно и обстоятельно подвергает анализу имеющиеся в национальной адыгской и нередко – в северокавказских – литературах тенденции словотворческого производства. Поприветствовав своего читателя («Вместо Предисловия»), автор уже в этом зачине высказывает свою творческую задачу, объясняя ее стремлением подвести некоторые духовные итоги перестройки, состоявшейся в последние двадцать лет, в эпоху перестройки, в пору всеобщего раскрепощения и утраты идеологий.
Воспроизводя и реализуя намеченную в названии и в предисловии установку, автор довольно доказательно аргументирует злободневность избранной темы и совершенно логично конструирует композицию своего сборника. Целая начальная череда авторских очерков Т.Н. Чамокова, выведенная в первый раздел под названием «Живые истоки», последовательно воссоздает целую цепь глобальных этапов развития адыгских литератур: дореволюционная – фольклорная («Мир легенд и постижение реальности») и просветительская («Вестники рассвета»), послереволюционная (новописьменная), советская и современная адыгская литература. Таким образом, композиция исследования являет собой объект – адыгскую литературу, минующую те или иные эпохи с сохранением достоинства слова, – объект, рассмотрение которого предполагает реализацию избранных автором для решения задач, составляющих тему.
Содержательным стержнем представленного изложения можно обозначить доминирующую струю, изливающуюся из сосредоточенного в уже в предисловии понятийного аппарата – преимущественно эпической и исторической романистики, со временем приобретшей лирическую тональность, – жанровой расположенности, остающейся весьма распространенной в адыгской прозе как позапрошлого (XIX), прошлого (XX), так и нынешнего (XXI) веков. В частности, прослеживая данный приоритет уже в обязательном для адыгской культуры нартском эпосе, автор не обходит вниманием разнообразные народные словеса (очерк «Мир легенд и постижение реальности»). Основываясь в собственном рассмотрении на подобный генезис неувядающего жанра, Т.Н. Чамоков вполне закономерно находит и стадиально просматривает его непосредственно в адыгском словотворчестве позапрошлого и прошлого веков.
Достаточно детальный и аргументированный разбор текущего контекста присутствует в работе на материале, созданном пером адыгских авторов-просветителей дореволюционного периода (в том числе Адиль-Гирей Кешев (Каламбий), Султан Хан-Гирей, З.М.Налоев, С.Х.Сиюхов и др.) (очерк «Вестники рассвета»). Многочисленные произведения данной группы писателей, «несшей культуру в массы», нацелены на оглашение всевозможных нюансов бытовавшей в социуме тех лет (как и во все другие цивилизованные века) людской этики и морали, что весьма убедительно просматривается на приводимом Т.М. Чамоковым подробном дословном сказовом и текстовом этноматериале.
Произведения народных поэтов (сказки, песни, поэмы, басни) существенно дополняли национальный фонд русскоязычной литературы, создаваемый в дореволюционный период благодаря творчеству А.-Г.Кешева, И.Цея, С.Довлет-Гирея, Ю.Кази-Бека Ахметукова. К примеру, образы доблестных воинов Кизильбича, героя-рыцаря Казбулака, мстителя-одиночки Хаджи-Абрека в «Черкесских рассказах» Ю.Кази-Бека утверждали общенациональную этику, понятие о долге, чести, добре и зле, храбрости и мужестве, дружбе и верности. Относя эту группу адыгских писателей к словесно вооруженным авторам, Т.Н. Чамоков вполне обоснованно просматривает тенденцию: как в дореволюционные, так в революционные и в послереволюционные годы, что случалось уже в рамках непременного идеологического соцреализма, остаются в силе те же, характерные еще для фольклора и нартского эпоса традиционные персонажи и неизменно насмехающаяся язвительность. Эта специфика адыгского писателя выражается в умении авторов творчески перерабатывать известные сюжеты, дополняя их новыми красками, деталями, тщательным отбором художественных средств при создании образов, особым синтезом национального фольклора и традиций современной поэту литературы и, безусловно, ориентированностью на возраст читателя, с учетом его психологических и интеллектуальных возможностей и потребностей.
Разбирая и ниже обостряя это положение, Т.Н. Чамоков выковывает мысль, озаряет ее всевозможные стороны, сопровождает соответствующими выдержками и подходит к совершенно аргументированной констатации. Провозглашает он непосредственно прогресс также и на творчестве других, более поздних адыгских и северокавказских прозаиков в последующих очерках, не забывая при этом драматургию и публицистику активных и классических писателей. Это удается Т.Н.Чамокову при рассмотрении в дальнейших очерках словотворчества послереволюционного (И.Цей, Ю.Тлюстен, А.Уртенов, А.Шогенцуков, Дж.Налоев и др.) («Трудное восхождение»), середины века (А.Евтых, Т.Керашев, Дм.Костанов, Ю.Тлюстен, Ад.Шогенцуков, Х.Гашоков, Х.Теунов, А.Кешоков и др.) («На рубежах зрелости») и даже современное (Исхак Машбаш, Пшимаф Кошубаев, Нальбий Куек).
Гуманизм, высокие гражданские чувства, совершенство художественной формы поэтов и прозаиков позволили им занять достойное место в ряду создателей адыгской прозаической литературы и стать примером для последующих авторов, поддерживающих заданную таким образом лирическую тональность в их прозаическом изложении. Сюжетное же построение лирически окрашенного повествования может обнаружить мастерское владение автором приемом интриги, его способность передать внутреннее состояние героев. К примеру, с повестью «Белая шаль» З.Толгурова в некотором роде перекликается повесть другого балкарского писателя А.Теппеева «Дорога в девять дней», вышедшая чуть позже, в 1983 году. Подобную аналогию можно провести, основываясь на некотором анализе структуры и композиции повествования. Та же форма изложения: несколько лирических героев, появление каждого из которых на первом плане сопровождается целым рядом сугубо индивидуализированных признаков – свои мысли и эмоции, своя психология и мотивация, свои побуждения и поступки. При этом изложение ведется от третьего лица, но, несмотря на это, А.Теппееву удается пусть несколько косвенно, но достоверно ввести читателя во внутренний мир каждого из трех лирических героев, периодически передающих друг другу роль и соответствующие функции «первопланового» персонажа. Таким образом, несомненна возможность присутствия поэтичности, обнаруживаемой Т.Н. Чамоковым и в этой, якобы сугубо прозаической сфере наших авторов. Таким образом, в рецензируемой работе присутствует содержательный анализ непосредственной источниковой субстанции с прямым рассмотрением пласта художественных произведений и с подведением основательных логически обоснованных итогов. В целом, по постановке проблемы, теоретическому уровню ее рассмотрения рецензируемая монография профессора Т.Н.Чамокова отвечает запросам, исполнение которых необходимо для литературоведческих исследований, и потому является самостоятельным научным трудом, успешно разрешающим поставленную проблему.
Психологическое воздействие литературы на личность, освещаемое и другими, причем не только литературоведческими, но и педагогическими, и даже методическими трудами, дает авторам возможность прийти к заключению о необходимости выделения особого места в воспитательном процессе литературным дисциплинам, с учетом при этом такой серьезной категории, как этно-компонент. Представленная в недавно прошедшем 2013 г. статья Л.А.Энеевой и Ф.Д.Татаровой «Нравственное формирование личности учащихся на ценностях произведений родной и русской литературы» в полной мере продолжает начатую нами выше, применительно к монографии Т.Н. Чамокова тему. Ключевые категории, присутствующие в зачине статьи, как то «воспитание», «нравственность» и их обязательная совокупность «нравственное воспитание» вполне обоснованно вводятся в начале статьи, с приведением достаточного объема исторических сведений и цитат. Подобный пролог позволяет закономерно перейти к рассмотрению изученности данной проблематики в советской и в современной отечественной педагогике, с логичным упоминанием свершившихся сегодня общеглобальных перемен, – как в обществе, так и в человеке.
Формулируя ряд граней стержневого понятия «нравственное воспитание» авторы подробно рассматривают реализацию данного элемента в современной национальной школе с приведением возможных социальных трудностей, возникающих сегодня при подготовке педагога, перечисляя при этом необходимые профессиональные навыки и умения такого специалиста. И уже на подобной основе вполне логичным представляется доскональное введение в текст актуальности проводимого исследования, описания осуществляемых с помощью произведений родной и русской литератур стадий, ожидаемых и полученных результатов по реальной разработке новых методов, могущих способствовать нравственному становлению личности.
Представленная таким образом в повествовании образовательная модель сопряжения и интеграции изучения произведений родной и русской литературы в ориентированных на культуру образовательных учреждениях Кабардино-Балкарии освещается в работе полно и многомерно, что действительно соответствует серьезному уровню. Таким образом, поскольку авторы статьи заявляют в начале изложения о производимой ими разработке новых методов, могущих способствовать нравственному становлению личности, эта задача в публикации раскрыта довольно подробно, беспристрастно, с использованием живого источникового и экспериментального материала, полученного в ходе обстоятельного исследования.
Так и в другой аналогичной статье одного из названных авторов, Ф.Д.Татаровой «Использование воспитательного потенциала произведений родной и русской литературы в нравственном воспитании учащихся культуротворческой национальной школы» происходит идентичный анализ. Верно отталкиваясь в зачине от тезиса о существующей в современном обществе необходимости учитывать этно- компонент в обучении, автор рецензируемой статьи инновационным предлагает считать использование воспитательного потенциала русской и родной классических литератур. Одно это представляется весьма спорным, поскольку все советские годы возможности русской литературы в воспитании гражданина утверждались и даже в некоторой степени превозносились. В постсоветском пространстве подобные установки были безжалостно аннулированы, а литература полностью исключена из круга актуальных для современной школы дисциплин. Возможно, именно поэтому упор автора на «инновационность» выдвигаемых им методов можно объяснить просто отдалением современной школы от литературы, случившимся в последние двадцать лет в России.
Осуществляя анализ текстов А.Шогенцукова, Т.Зумакуловой и Б.Пастернака, автор выявляет в них некоторые возможности воспитания личности, что можно считать в некоторой степени реализацией заданной в работе задачи. Производя анализ автор выковывает размышления, выводит их разнообразные стороны, иллюстрирует цитатами из художественного и исследовательского текста. Подобного рода построение позволяет прийти к достаточно аргументированному выводу. В целом, структура работы не вызывает каких-либо замечаний. Она логична, последовательна, нацелена на раскрытие сути проблемы. Все вопросы, определенные для исследования автором, решены достаточно объективно, с использованием живого источникового материала. Причем с избранием текущей формой изложения продуктивной обзорно-аналитической формы Ф.Д.Татаровой удается осветить многие возможные в таком рассмотрении детали, вероятность интереса к которым она и предугадывает, и удачно удовлетворяет в своем тексте.
Одновременно в выделяемых нами исследованиях имеют место не только обзорно-аналитические, но и художественно-выразительные области рассмотрения и освещения. Нечто подобное активно апробируется в работе прошлого года другого северокавказского исследователя – Лилии Кодзоковой «Роль изобразительно-выразительных средств в лирике Хабаса Бештокова». Семантическим началом данного изложения автор успешно предпочитает факт бессмертности однажды произнесенного слова. Эта общечеловеческая истина логично сопровождает авторский текст к статейным пунктам о творческой деятельности известного в Кабардино-Балкарии (как и во всем адыгском обществе) поэта Х.Бештокова. Основываясь в своих размышлениях на имевшихся в национальной поэзии того периода тенденциях, автор весьма закономерно выходит на творчество рассматриваемого Х.Бештокова, не забывая при этом приводить и фольклорные стимулы. Исходным пунктом в приводимой автором аргументации избран аксиоматичный тезис о первичности фольклора, априори содержащего столь востребованные в литературе художественные идеи и изобразительные средства.
Детально и достоверно анализируя разнообразную и многоплановую языково-выразительную стилистику талантливого адыгского поэта, хорошо известного своими стихами, автор статьи выстраивает индивидуальную схему его поэтики, сконструированную из красочной палитры художественно-изобразительных средств. Причем с избранием текущей формой изложения продуктивной обзорно-аналитической формы, Л.Р. Кодзоковой удается осветить многие возможные в таком рассмотрении детали, вероятность интереса к которым она предугадывает и удачно удовлетворяет в своем тексте. Развивая и продолжая в последующих абзацах данную установку Л.Р. Кодзокова «раскручивает» утверждение, углубляет его разнообразные стороны, уходя все больше вглубь вопроса. Обозначая и выражая многочисленные художественные качества поэтического текста, Л.Р. Кодзокова эффективно отслеживает и просматривает их прогрессивное для адыгских литератур присутствие в художественном тексте Хабаса Бештокова, обосновывает и поэтапно раскрывает их реализацию в анализируемых произведениях, иллюстрируя цитатой.
Все свои размышления автор статьи аргументирует фрагментами поэтического текста, чем в очередной раз демонстрирует справедливость выдвигаемых положений. Выстроенное так рецензируемое изложение дает возможность Л.Р. Кодзоковой аргументировано размышлять о существенных возможностях и способностях поэта, внесшего своим талантом серьезный вклад в адыгоязычное национальное наследие. В целом, структура работы не вызывает каких-либо замечаний. Она логична, последовательна, нацелена на раскрытие сути проблемы. Все вопросы, определенные для исследования автором, решены достаточно полно, объективно, с привлечением живого источникового материала.
Таким образом, если говорить в целом, поисковые проблемы, избираемые северокавказскими научными исследователями прошлого года для изучения, продолжают раскрываться ими довольно подробно, беспристрастно, с использованием живого источникового материала, что формирует вполне закономерный и даже обязательный потенциал для дальнейшего плодотворного изучения имеющегося в национальных литературах духовно-нравственного и воспитательного (в т.ч. как педагогического, так и методического) запаса.
Опубл.: Хуако Ф.Н. Воспитательный потенциал... // Культура: история, современность, перспективы: Международный сборник статей (Российское общество историков-архивистов (РОИА)). – М., 2014. – 156 с. – С. 132-135